— И дивись ты, Мишенька, — говорила потом старуха своему племяннику, — тут того гляди немцы зайдут, они ведь каждое утро рыщут, а я с ружьями. И откуда они взялись? Сунула я их в печку, а от них такой пламень пошел, не приведи бог. Только я отвернулась, а ружья — бух, бух, бух! Аж хата затряслась вся. Ну, думаю, почуют немцы! Что тут делать? Подхватила я эти проклятые ружья, да на двор, да в колодец! Так и утопила.
О происхождении винтовок Миша ничего тетке сказать не мог. Он слушал ее молча и, несмотря на досаду, едва удерживался от смеха.
Дмитрий Мороз, не обладавший в такой степени чувством юмора, очень разозлился на энергичную старуху.
— Из-за чортовой бабы остались без оружия! — раздраженно говорил он.
— Вот видишь, а ты хочешь до весны откладывать войну. Так собираться, никогда не соберешься, — заметил я.
Я не обижался на них. Люди они были решительные, преданные советским идеям, и, если бы я смог увести их из родного села, они многое бы сделали.
Однажды из Унечи приехал в Кустичи какой-то фашистский агитатор. Мы втроем, на правах местных жителей, также пошли на собрание. Плюгавый, с пропитым голосом, немолодой, неопрятный тип, одетый в старомодное меховое пальто, вероятно снятое с какого-нибудь расстрелянного старика, читал сводки германского командования и тыкал длинным пальцем в школьную карту, висевшую на стене.
— Наши, — говорил он, имея в виду немцев, — окружили Москву, Ленинград и подходят к Уралу…
Слушатели реагировали по-разному. Кто вздыхал, кто охал, кто просто молчал. Вперед вдруг выдвинулся колхозник с черной тощей бороденкой. На нем был выцветший полушубок, шапка-ушанка и латаные рукавицы. Звонким голосом он спросил докладчика:
— А где тут, дозвольте вас спросить, будет Москва?
— Москва? — переспросил «агитатор». — Москва — вот она.
— А мы где, дозвольте спросить? Где Унеча?
— Унеча здесь.
— А Урал где будет?
— Урал вот.
Колхозник подошел к карте и, тыча в нее рукавицей, переспросил:
— Стало быть, мы здесь, Москва здесь, а Урал тут?
— Да.
— И говорите, немец уже под Уралом?
— Под Уралом, — с недоумением глядя на колхозника, ответил «агитатор».
Колхозник медленно повернулся к аудитории, разгладил рукавицей бороденку и сказал коротко и внятно:
— Чоботы стопчут.
— Что? — не понял его «агитатор».
— Чоботы стопчут, говорю. Сапог нехватит, — повторил колхозник и пошел к выходу.
— То есть, ты что хочешь сказать? Эй, постой, тебя как зовут? — заволновался «агитатор», понимая, что попал в смешное положение.
— Иваном меня зовут, — ответил колхозник и хлопнул дверью.
Я и мои товарищи вышли за ним. Я остановил колхозника и пожал ему руку. Здесь же я приказал Михаилу Кочуре и Дмитрию Морозу убрать «агитатора», только умно.