Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии (Кордочкин) - страница 376

Спустя некоторое время два знатных юноши из жителей Кордубы, выходцы из благородных семей, Эмила и Иеремия, вышли на мученическое ристалище. С детства они обучались грамоте при базилике святого Киприана,[988] и один посвятил себя дьяконскому служению, а другой жил простым мирянином. Оба они хорошо знали арабский язык, и, говорят, что славный Эмила на этом языке высказал такие обвинения в адрес их лживого пророка, что они забыли упреки предшествующих мучеников, видя, что преследования основоположника их учения усиливаются. И поэтому они начали задумываться не только об убийстве своих противников, но поговаривали вообще об искоренении всей Церкви, так как язычники, напуганные большим количеством людей, стремящихся к мученичеству, считали, что близится конец их власти, особенно, когда они увидели столь мужественных молодых людей. Их, измученных тюремным заточением, они потом казнили мечом. И хотя в тот день стояла безоблачная погода, внезапно в тот самый час, когда они были обезглавлены, раздались страшные раскаты грома, воздух осветили вспышки молний. Можно было подумать, что двери сорвало с петель. С неба посыпался град, день померк, внезапно поднялся страшный ветер; стихия говорит о том, что пали благочестивые борцы. Их тела, повешенные на дыбе, выставили на противоположном берегу реки в 17 октябрьские календы, в вышеуказанный год.[989]

Пока эти мученики находились в заключении, неожиданно пришли двое других, имея такое же намерение – прогнать врага веры. Один из них, уроженец Элиберри, из местечка, называемого Парапанда, монах и евнух, уже старик преклонного возраста по имени Рогелий. Другой, юноша Сервиодей, скопец, несколько лет назад прибыл с востока из-за моря намереваясь поселиться в вышеуказанный город.[990] Они были связаны друг с другом одним договором и дали один и тот же обет – стоять до смерти за правду Божью и ни в коем случае не отступать от небесного, которое они покупают ценой крови. Придя в храм этих святотатцев, где люди совершали свои гнусные обряды, они переступили через порог, смешались с толпой и стали проповедовать Евангелие; они смеялись над собранием нечестивцев, осуждали их; они говорили, что приблизилось Царствие Небесное для верующих, а неверующим угрожали гибелью в геенне, куда те попадут, если не вернутся к благочестивой жизни.

Этими и им подобными словами они возбудили народ и еще не успели закончить свою речь, как разгневанная толпа, словно трещащий в кустах огонь, разгораясь ненавистью к рабам Божьим, набросилась на них с побоями и бранью, они стремились убить святых, посмевших войти в их святилище, что у них считается тяжким преступлением. И если бы не было судьи, который своей властью сдержал ропот обезумевшего народа, их бы сразу лишили жизни. Вырвав их из рук убийц, он посадил их в тюрьму к ворам, приказав заковать в кандалы. Они даже там проповедовали, пророчествовали, говоря, что приблизилась смерть тирана, восхваляли истинную веру и осуждали лживую. И хотя телу не хватало силы, чтобы вынести наказание, однако они вплоть до смерти не переставали возвещать истину. И за то, что они вошли в их храм с проповедью Евангелия, тираны и судьи приговорили их сначала к отрубанию рук и ног, а потом – головы. Слуги Христа радовались этому приговору, готовые принять такую смерть в городе. Явился жестокий палач с криками и угрозами, он злобно приказал осужденным поторопиться на казнь, – все считали, что они хотели избежать казни, чем умереть таким образом. Дорогие братья, кто может рассказать об ужасе этого часа? Кто сообщит об увечьях, кто скажет о мучениях, кто, наконец, поведает об удивительной стойкости святых, когда сами язычники, ошеломленные увиденным, стали думать о христианстве более снисходительно?