– Да, и вот еще что, – перебил Серфер, внезапно вспомнив еще один темный вопрос, – эта база, где хранятся образы, из которых собирается тульпа – в ней ведь лежит информация не только о ныне живущих? Но и об умерших тоже?
КуДзу внимательно посмотрел на него. Нетрудно было понять, куда приведет этот разговор.
– Обо всех, конечно. Байты же не горят. Система хранит все.
– То есть мы можем общаться и с умершими?
– Можно сказать и так. В принципе, для тульпы нет разницы, жив ее прототип или мертв.
– Но тогда это и есть настоящая загробная жизнь! – воскликнул Серфер, подаваясь вперед.
– Ну какая же это жизнь? Даже если считать тульпу живой – а для меня это совсем не очевидно – то оживает она только когда мы ее собираем, и лишь на тот краткий период, когда мы находимся с ней в контакте. А в остальное время это не более чем мертвая информация на носителе.
– Все равно, – не сдавался Серфер, – какая-никакая, но это же жизнь после смерти!
– Только для тех, кому повезет попасть в просвет нашего внимания. А для остальных? Раньше, кстати, многие тоже верили, что могут вызывать духов умерших, и активно практиковали столоверчение. И вызывали – дух Наполеона, дух Шекспира. Но сотни ушедших поколений безмолвно легли в землю, не оставив даже имен, чтобы их позвать. Давай-ка лучше поговорим о чем-то более веселом, а то нагнал тоски…
– Нет, подожди! Скажи, я могу встретиться с отцом?
КуДзу какое-то время рассматривал свои пальцы, собираясь с мыслями.
– Понимаешь, не все так просто…
15 лет 24 дня, ночь
Серфер упрямо насупился, всем своим видом показывая, что не отступит.
– А в чем проблема? Ты же сам сказал, что разницы нет.
КуДзу рассеянно потер висок.
– Не совсем так. Действительно, когда программа обращается к образу в базе, для нее не имеет значения, жив объект или нет. Но дело не только в этом. Как бы тебе объяснить… Для существующей системы слежения все люди совершенно прозрачны, никто не может ничего утаить. Поэтому образ каждого считывается очень точно – настолько, что тульпа практически неотличима от оригинала. Да ты и сам в этом убедился.
Серфер вспомнил Наташу и молча кивнул. КуДзу продолжал:
– Но мы жили в нетолерантной зоне, а там почти все – шифровальщики. Мы показывали системе не себя, а искусственную маску, парадный портрет социально ориентированного гражданина. Очень конформного, дружественного и законопослушного. А этот образ не совсем соответствует реальному. Поэтому и тульпа Профессора будет отличаться от того снимка, который считался бы без шифрования.
– Сильно отличаться? – спросил Серфер, заметно нервничая.