Серфер помолчал, переваривая услышанное. Подход был непривычным, но интуитивно понятным и не требовал дополнительных пояснений. Он кивнул и продолжил играть роль школяра, нахватавшегося непонятных терминов.
– А что такое мельница Лейбница?
– Это примерно то же, но для читателей с другим уровнем фантазии. Предполагалось, что читатель может мысленно бродить внутри огромной машины, генерирующей имитации мыслей и чувств. Наблюдать изнутри работу всех ее механизмов и задаваться вопросом – в каком же из них искать сознание и чувства?
– Понятно, – кивнул Серфер, хотя в этом он уже не был так уверен.
Но углубляться во второстепенные вопросы не хотелось; время утекало стремительно и безжалостно. И он двинулся дальше.
– А что с философским зомби?
– Это тоже мысленный эксперимент. Надо представить объект, внешне неотличимый от человека, имитирующий все человеческие чувства и мысли, но при этом внутри себя ничего не осознающий и не переживающий.
– Робота? – уточнил Серфер.
– Нет, – поморщился ПалСаныч, – не стоит все так упрощать. Тебе (да и не тебе одному, к сожалению) кажется, что вся эта проблематика крутится вокруг теста Тьюринга…
– А разве это не так? – удивился Серфер.
ПалСаныч покачал головой.
– Отнюдь. Этот тест – всего лишь одно из технических приложений главной человеческой проблемы. Кстати, если машина когда-нибудь действительно станет мыслящей, она вряд ли будет стараться пройти тест Тьюринга, скорее специально на нем срежется.
– Почему? – не понял Серфер.
– Сам подумай.
Серфер подумал и согласился:
– Да, наверное. Но тогда получается, что этот тест бесполезен?
– Разумеется. Главная проблема совсем в другом. Но наши современники, ослепленные успехами информационной революции, упростили ее донельзя и свели к формализованной технической задаче.
От слов «наши современники» Серфер явственно почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он поспешно спрятал руки под стол, чтоб не выдать себя дрожью пальцев, и спросил:
– Что это за проблема?
– Проблема интерсубъективности, – ответил ПалСаныч, – самый болезненный вопрос философии – насколько одинок человек среди людей.
– Солипсизм, – догадался Серфер.
ПалСаныч опять поморщился.
– Нет, это немного о другом.
Он повернулся к окну.
– Ну вот, например. Видишь – листва зеленая, и для тебя, и для меня. Наши глаза получают одинаковые физические сигналы, обрабатывают их сходным образом и передают в мозг. Поэтому мы по умолчанию предполагаем, что наши субъективные восприятия цвета одинаковы. Философы называют эти восприятия «квалиа». Но проблема в том, что в нашей понятийной картине есть непреодолимый разрыв между физическим сигналом и квалиа. На самом деле мы просто договорились одним словом обозначать свои зрительные ощущения от одного объекта. Однако это отнюдь не гарантирует, что наши восприятия, названные одним и тем же словом, одинаковы или хотя бы близки. В чужую голову ведь не залезешь. Чужая душа – потемки в китайской комнате. А если копнуть глубже, у тебя нет никакой гарантии, что сейчас с тобой разговаривает такая же самоосознающая личность, как и ты сам, а не бездумная китайская комната, производящая сборку реплик по вшитому алгоритму.