– Жуткая мысль, да? Твоя, как и моя, впрочем, тоже, главная задача – определить, в какую ктегорию кого определить. Все разрастется очень быстро, и нас двоих для этого уже не будет хватать. Нам нужно как можно скорее обрасти королевами!
В конце каждого выступления мне задавали вопросы. Какие-то вопросы были прямолинейны.
Как вы собираетесь выравнивать бюджет?
– Сократить расходы и в рамках принятия проектов требовать, чтобы все последующие программы имели четкое объяснение, как именно они будут финансироваться.
Что вы думаете об оборонном бюджете?
– Нам нужно держать крепкий оборонный бюджет, но самым лучшим способом будет поддержание сильной экономики – слабая экономика будет означать слабую страну.
Серьезные вопросы мы проработали заранее.
Какие-то из вопросов были довольно тривиальными.
В какую школу ходят ваши дети?
– Начальная школа Пятого Округа.
Сколько вам лет?
– Тридцать четыре, но к моменту выборов мне будет тридцать пять.
Ваша жена сейчас здесь?
– Нет, она дома с детьми.
Какие-то вопросы вообще были глупыми:
Боксеры или плавки?
– Только моя жена будет знать ответ!
От каких-то вопросов я мог отшутиться:
Насколько вы богаты?
– Очень, очень богат!
А некоторые вообще были убийственными! Пролайф или за выбор? Верю ли я в эволюцию? Купался ли я в крови агнца? Большинство подобных вопросов поднималось в более консервативной северо-западной части округа, хотя про аборты спрашивали везде. Иногда все шло хорошо, иногда – не очень. Типичным примером был диалог с одним малым в Тармонте. Мы проводили встречу в зале, предоставленном Торговой Палатой. В части с ответами на вопросы этот парень встал и поинтересовался, выступаю ли я за про-лайф или же за выбор.
– За выбор, – ответил я.
Как я и предполагал, в толпе пронесся неодобрительный шепоток. Такое бывало, но в данном случае этот малый хотел со мной поспорить. Я дал ему поразглагольствовать около минуты, прежде чем жестом прервал его:
– Извините, я знаю, что это важно для вас. Как вас зовут?
– Зачем вам нужно это знать? – воинственно переспросил он.
– Потому что я вежливый парень, и намного приятнее называть вас по имени, чем просто говорить «эй, вы!» – с улыбкой ответил я.
В зале послышалась пара хохотков, и он уже менее настороженно ответил:
– Тим Тиммерман.
– Тим, я Карл. Приятно познакомиться. Ладно, как я уже сказал, я знаю, что для вас это важно. Для вас аборт – это неправильно. Мы обрываем жизнь. Я понимаю это. Правда понимаю. Для меня же важно здоровье женщины и ее право на управление собственным телом. Теперь же, скорее всего, мы никогда не согласимся, я прав?