Очнулся я от того, что меня тормошил Виталька и от сильной головной боли. Кое-как поднявшись, я сначала не соображал, что он говорит, но затем дошло.
— Леха, Леха, вставай скорее.
У друга были глаза, словно в японском аниме — на пол лица, а оглянувшись, я понял почему. Дети в детских садах лежали еще без сознания, а воспитательницы пытались привести их в чувство. Между домами, расположенными впереди, произошла большая авария, и сейчас клубы черного дыма поднимались вверх, образуя нечто страшное, которое расползалось в стороны, охватывая город. Чуть позже я сообразил, что пожар не один, а создавалось впечатление, что горел весь город. Боль стала понемногу успокаиваться, зато состояние скатывалось в шок.
— Виталя, это война? — задал я крутившийся в голове вопрос. — С американцами?
— Не знаю. Наверное. Может быть, они бомбу атомную сбросили, там вроде есть чет такое, что глаза слепит.
— Не-е-е, — возразил я. — Там от домов обломки должны быть. Пошли скорее по домам.
И мы разбежались в разные стороны, так как жили в разных местах. Его дом был совсем рядом, а вот мне надо пройти еще триста метров. Выбежав на тротуар, я пришел в еще больший ужас. Перевернутые машины лежали и на дороге, и на тротуаре, часть из них горела. Но больше всего меня поразили люди. Мертвые. Вот в красной машине женщина выбила головой лобовое стекло, и ее правый бок был весь в крови, а светлые волосы приобрели бурый цвет. Чуть дальше догорал труп, наверное, мужчины, который сумел выйти из горевшей в пяти метрах машины. Еще дальше грузовик съехал с дороги и задавил всю семью: папу, маму и ребенка. Ноги родителей так и выглядывали из-под заднего колеса, а девочку они успели вытолкнуть, но ее это не спасло — она лежала, не шевелясь, и я не знал, отчего она умерла.
Вдруг слева и сверху раздался душераздирающий женский крик, и я автоматически посмотрел в ту сторону. На балконе стояла какая-то женщина и кричала. Она произнесла какие-то слова, которые я не расслышал, и вновь закричала. А потом, перевалившись через ограждение балкона, полетела вниз головой. Раздался «шмяк», и я завороженно смотрел на неестественно вывернутую шею, сломанную руку, из которой торчала белая кость, которая очень быстро окрасилась в красный цвет. Из-под ее головы потекла кровь. Мимо меня пробежали какие-то мужчины, и я посмотрел им вслед, заметив, как какая-то женщина протянула им руки, прося о помощи. Ее голова была вся в крови, и она вытирала ее своим шарфом, а потом обвязала им голову. Мужчины пробежали мимо.
Я стоял и не мог оторвать взгляд от этой картины смерти. Меня словно приклеили к этому месту, не давая ступить и шагу, требуя, чтобы я запомнил. Все, что я мог делать, это медленно вертеть головой, даже закрыть глаза не сумел.