Император вдруг убрал одну руку с талии, чтобы подхватить каштановую прядку моих волос и задумчиво покрутить в пальцах.
- Тебе известно, что аристократия моей империи делится на пять кругов? – спросил император. Я припомнила, что Арлана как-то говорила об этом, а Рафаэль чуть позже объяснил подробнее. Не запоминающееся трудно выговариваемое разделение высокородных семей по знатности, от высшего круга(император и его приближенные) до низшего(почти всегда богатенькие, но не влиятельные).
Получив в ответ мой кивок, он продолжил:
- Моя мать была родом из пятого и всю жизнь прожила в далёкой южной провинции, - Ригитан вздохнул и поморщился. – Хотя образование империи заняло всего пять лет, южные провинции, что были присоединены самыми последними, сохранили некоторое недовольство. Даже после окончания войны и признания привилегий аристократии былых королевств, вошедшей в наши круги, они оказались сильно удалены от столицы на севере, где ты сейчас находишься, и не горели желанием в неё переезжать.
Ригитан хмыкнул.
- Девять лет спустя после образования империи семье моей матери довелось принимать в принадлежащих им землях моего отца, не женатого двадцатичетырёхлетнего наследного принца, - я не знала, почему он мне это рассказывал, но внимала его словам жадно, как охочая до историй девчонка. – Ей было девятнадцать, она едва стала совершеннолетней по законам империи. Рыжеволосая, голубоглазая, тоненькая… Они с Арланой очень похожи. Отец был очарован.
Если они с Арланой действительно похожи, то верю. Когда я увидела девчонку в её одеждах, то глаз отвести от неё не могла.
- Только вот его грёза была влюблена в простолюдина.
***
Всё началось, когда леди Кларель эшара Хай исполнилось пятнадцать. Отчаянная девчонка в бледно-голубом платьице, босоногая, бродила в холодной воде у речного берега, где купался сын кузнеца. Оказывается, так бывает, что мысли уходят прочь. Что перестаёшь думать о своём долге перед другими, о будущем, о возможных проблемах, просто отдаёшься внезапно захлестнувшему чувству.
Она была леди, но до того бойкой, живой, умной, что налёт высокомерия, порождённого её воспитанием, не отталкивал. Он был добр, симпатичен и прост. Леди и простолюдин подружились, а в шестнадцать лет робко признались друг другу в чувствах. Конечно же, они оба понимали, что их любовь ни к чему не приведёт, ведь их общество чрезмерно помешано на титулах, но ценили те мгновения, что могут проводить друг с другом. Я не понимаю, как им удавалось наслаждаться ими, зная, что это ведёт к их позору и концу.