***
Зверь продолжал свой стремительный бег, легко перемахивая полусгнившие упавшие стволы, проскальзывая между тонкими деревцами подлеска. Тёплый ветерок приятно овевал разгорячённое тело, чуткий нос ловил будоражащие запахи весеннего леса. Вот проскакал заяц, путая следы и совершая огромные прыжки; за ним целеустремлённо бежит лиса, но след теряется, и рыжуха, постояв на месте, гордо удалилась ловить мышей, потому что вот он, мышиный запах, а потом капля крови и клочок серой шерсти. Айк мчится дальше, ветер приносит знакомый запах: молодые из его стаи в первый раз испытали гон и ошалели от накативших ощущений. А вот… - он резко остановился, задрал кверху морду, насторожился, нюхая пьянящий воздух. Тело натянулось, как струна. Запах звал, манил обещанием немыслимой, невозможной радости, счастьем, за которое можно отдать по капле всю жизнь. Подняв морду, он торжествующе завыл: - кончилось его одиночество и долгие годы поиска! Она нашлась, единственная, желанная, которая пойдёт рядом с ним во главе стаи, станет матерью его щенков, его недостающая часть, ради которой он готов выдержать бой с десятком самцов.
Казалось, у него выросли крылья. Лиса проводила взглядом мелькнувшую меж сосен серую молнию, мышь, пискнув, не успела отскочить и погибла под лапой, а большой матёрый волчище стлался над весенней землёй в размашистом беге.
Он выскочил на небольшую полянку и замер, как вкопанный. Она сидела, скорчившись, на поваленной ветром сосне и смотрела на него безумным взглядом. Смертельный ужас плескался у неё в глазах, и он отступил на шаг, тихо, низко заворчал, успокаивая, обещая защиту и свою любовь. Что-то смущало его в её облике и запахе, какая-то необычность, несвойственная волчицам пугливость. Он неуверенно потянул носом и отпрянул: - вот оно! То, что было в ней необычного. Это человек, человеческая женщина! Поэтому она испугалась волка, сидит, сжавшись в комок и волны страха окутывают её. Всё равно она принадлежит ему! Он долго искал её и теперь не отпустит! - Безумие гона нахлынуло, как алое пламя, но шорох за спиной заставил его резко обернуться. Молодые волки подобрались совсем близко, полукольцом стояли за тонкими осинками, жадно глядя на девушку. Он сурово глянул на них, и они отступили, а затем, под его взглядом, поджали хвосты и медленно опустились на брюхо, всем видом выражая покорность воле вожака. Он угрожающе зарычал: - вон! Убирайтесь! - и потом смотрел, как они метнулись прочь, скрываясь в чаще леса.
Он вновь повернулся к женщине, и она, вскрикнув, неуклюже бросилась бежать, запинаясь и цепляясь одеждой за кустарник. Это было худшее, что она могла придумать! Вид убегающей самки мгновенно смёл остатки человеческого контроля над волчьей сущностью. Он опять завыл торжествующе и победно, в несколько прыжков догнал её, на ходу преображаясь, трансформируясь в чудовище с телом человека и головой зверя. Краем сопротивляющегося сознания он понял, что не сможет взять её в зверином облике, но её запах и вкус он должен был ощущать, а значит, волчья морда должна остаться.