Нет, нет и еще раз нет. Он ни за что не поверит, что жена отказывается с ним разговаривать. Разве что…
И это почти невозможно. Никто из его семьи не посмеет посвятить Арину в тайну рождения Жени. Они договорились, и Макар пригрозил серьезными последствиями, если кто-то посмеет потревожить девушку даже намеками.
Что же произошло?
К Джулии Рудольфовне Макар заезжать не стал. После того, как она солгала отцу о правнуке, называть женщину бабушкой даже в мыслях не мог. С ней он пообщается позже. Сейчас важнее попасть в дом к Горенко. Если его туда впустят.
Он добрался к знакомому зданию к вечеру. Некоторое время сидел в салоне автомобиля. Смотрел на старую скамью и еще более древний сад с яркими пятнами еще неубранных на зиму яблок. Приблизительно в это время много лет назад совсем еще юная Ариша узнала, что беременна. Вместо того, чтобы писать натюрморты, вышла замуж и, возможно, страдала от токсикоза, в одиночестве, в то время, как он, Макар, лелеял свою обиду.
Он вышел из салона и решительно стукнул дверцей. Не время скулить и искать виноватых.
Дверь оказалась незапертой. В доме стояла тревожащая тишина.
Макар вошел в кухоньку. Осмотрелся. Пусто. И не изменилось ничего. Даже на столе — все та же вышитая скатерть.
Он обернулся — и увидел мальчика. Внутри, словно, все встрепенулось, а голове перемешалось. Мужчина боялся шевельнуться. Казалось, одно неловкое движение — и ребенок исчезнет.
Барабаш вспомнил свои фотографии в детстве. Именно свои, не Антона. И пусть природа не на стороне Макара, перед ним — именно его сын. Он так чувствовал.
Присел на корточки, взял за хрупкие плечики:
— А вот и… я.
Губы на маленьком личике дрогнули, но малыш вздернул подбородок, совсем, как Арина, и прошептал:
— Папа?
Макар прижал к себе детское тельце и не только потому, что не мог иначе. Пришлось скрыть внезапно повлажневшие глаза.
Кашлянув, подтвердил:
— Я, сынок, — помолчал. — Извини, что так долго добирался.
— Ничего, — голосок прозвучал бодро, но ручонки еще крепче обвили мужскую шею. — Мама говорила, что ты обязательно приедешь.
Тайком стерев предательскую слезу, Макар поинтересовался:
— А как ты меня узнал?
Женя тотчас отодвинулся, но ухватил за ладонь обеими руками.
— Пойдем, я покажу. — Мальчик привел его в скромно обставленную комнату: кровать, канцелярский стол и двустворчатый шкаф. Достав что-то из-под подушки, Женя сунул это под нос Макару. — Мама нарисовала.
Он едва замечал, как подрагивают его пальцы, когда рассматривал собственный портрет, выполненный карандашом. На него смотрел совсем еще юный Макар Барабаш. Неужели уже тогда его взгляд выражал столько скептицизма?