Да и Лиза не боится пересудов. Не так, не до первобытного ужаса в глазах и стремительно бледнеющей кожи. Они расстраивают ее, приводят в тоскливое меланхоличное состояние. Но никак не пугают. Нет, дело в чем-то другом, и я понятия не имею, в чем именно.
Стоя в лифте, стремительно несущемся на самый верх, я еще не знаю, что через пару минут получу ответы на все вопросы.
И эти ответы изменят мою жизнь.
Практически на пороге лифта меня встречает Вадим. По его виду сразу понятно: что-то не так. Или наоборот? Кажется, он находится в приятном возбуждении, от нетерпения не может оставаться на месте. При виде меня у него вырывается короткое ругательство.
– Ментовка?! Серьезно?! Как?!
– Не спрашивай. Просто не спрашивай, это настолько тупо, что смешно. Что у тебя? Срочно?
– Я закончил с Герасимовым.
Я весь подбираюсь и чувствую, как внутри нарастает напряжение. Похожие чувства возникают на охоте, когда весь организм подчинен только одному действу: поиску добычи. Ненавижу охоту, но это что-то на уровне инстинктов, не поддающееся пониманию и с трудом поддающееся контролю.
– Нарыл что-то?
– О, да. Я нарыл не что-то, – Вадим сияет, – я нарыл то, что его уничтожит.
Мы запираемся в кабинете, отказавшись от любезного предложения секретарши принести кофе, и я начинаю просматривать папку с бумагами, которую принес Вадим. Под его комментарии я изучаю все: переписки, фотки, банковские операции.
– Вот это доказательства участия Герасимова в отжиме фермерского хозяйства, переписка и его… гм… гонорар за содействие. А вот это помнишь историю с убийством Латыпова?
– Который не хотел отдавать участок за копейки?
– Ага. Тоже наш приятель. А вот это угрозы Герасимова в адрес журналистки. Анонимные, конечно, но зато отправленные с его мыла, доказательства, что оно его – дальше.
– Как ты это достал? – поражаюсь я.
Если отдать все это в правильные руки, какому-нибудь охочему до сенсаций ушлому журналисту, Герасимову конец. За убийство можно и присесть, а уж имея практически признание – тем более. Это не просто какая-то сплетня, это скачанный архив его личных переписок, со всеми логами и метаданными. Фотки, видео, записи звонков. В папке только малая часть того, что есть на жестком диске, который неведомо каким образом раздобыл Вадим.
– Так, – уклончиво отвечает он, – есть кое-какие связи.
Я дохожу до еще одной, самой тонкой, папки.
– Погоди, – говорит друг. – Вот это, Лех, касается тебя. Ты уверен, что хочешь видеть?
Я уже знаю, что внутри. Вряд ли садист, заполучивший себе такую девушку, как Лиза, не запечатлит свои развлечения с ней. Мне неприятна мысль, что Вадик видел, как ей сделали больно, как мучили, издевались. А я знаю, что увидев это уже не смогу остановить себя и не позволить уничтожить Герасимова. Я клялся, что не буду мстить, но это выше моих сил.