Она в отчаянии запускает руки в волосы и тихо стонет сквозь стиснутые зубы.
– Нельзя, Леш. Я так не могу. Я…
Замечаю в ее руке смартфон и резко, прежде, чем Лиза успевает его спрятать, хватаю ее за запястье. Разжимаю пальцы, прижимаю к датчику отпечатка безымянный, тот самый, где когда-то она носила мое кольцо, и открываю сообщения. Лиза пытается вырваться, но в ней совсем мало сил, а в непосредственной близости можно заметить следы слез и неестественную бледность. Нет, она не просто испугалась приглашения на свидание.
Она получила сообщение.
«Мы ведь договаривались, Лиза. Мне не нравится твоя близость к бывшему муженьку. Может, до тебя лучше дойдет, если ты будешь бегать к нему на могилку, а не в спальню?».
Мне кажется, будто это сообщение – от меня. Во всяком случае, Лиза смотрит на меня так, словно это я его прислал, а теперь появился на пороге ее квартиры. На меня еще никогда не смотрели с таким ужасом и обреченной усталостью. Я вообще не был тираном в работе, не собирался никого запугивать, как это делал отец. Бизнес нужен был мне, чтобы выжить, вытеснить все мысли о Лизе и дать ребенку достойное будущее. Я никогда не вкладывал в него эмоции.
Поэтому со страхом на меня смотрели редко. В основном это делала Лиза – прискорбный факт из моей биографии, который даже в чем-то роднит нас с Михаилом Герасимовым.
Я делаю шаг вперед, оттесняя жену обратно в квартиру, и она нервно переступает с ноги на ногу, будто готовая в приступе отчаяния попытаться сбежать. Чем дольше я смотрю на нее, тем яснее понимаю, каким был идиотом, не видя состояния Лизы. Несколько лет жить в страхе, перебиваться с хлеба на воду, тянуться к сыну и знать, что подвергаешь его опасности, вздрагивать от звонков. Как она вообще не поехала крышей? И какую цену придется заплатить, чтобы вернуть мою Лизу?
Я окидываю взглядом жену, гостиную, брошенную на пол спортивную сумку.
– Леша, я могу все объяснить, я не хочу вас бросать, я очень вас люблю, но я не могу по-другому, я…
– Герасимов подстроил аварию и угрожал Артему, я читал вашу переписку.
Она замирает, а глаза становятся еще больше.
– Ты… читал? Как?
– ЛИЗА, БЛЯДЬ! – срываюсь я и в сердцах бью кулаком по стене.
Не знаю, что больше отрезвляет: боль или то, как она вздрагивает и отшатывается. Я тут же притягиваю ее к себе, пытаясь хотя бы жестом, объятием, убедить в том, что я ее не ударю, но это не так-то просто после того, что она пережила. Мне жаль маленькую сильную девочку, которая прошла через ад и теперь снова добровольно пытается в него вернуться.