– Он не стал отвечать, – вернулась, наконец, к разговору Виола. – Просто отстранил меня и сказал, что я слишком тороплюсь.
– Ви…
Я не знала, что ответить. Внутри боролись противоречивые чувства: с одной стороны было неловко, будто я стала свидетелем чьей-то постыдной тайны, с другой… испытала странное облегчение, больше похожее на злорадство. Но ведь Виола ни в чем не виновата! Я протянула руку и погладила ее колено.
– Возможно, ты действительно просто поторопилась.
– Да, конечно.
Виолетта тряхнула головой и завела двигатель.
– Во всяком случае, такой ошибки я больше не повторю.
– Ты решила его бросить?
Я удивленно приподняла бровь.
– Нет, зачем, – усмехнулась подруга и, немного помолчав, добавила: – Скоро этот красавчик будет вымаливать у меня поцелуи, но… ставки выросли. Сейчас ему придется очень постараться.
Она подмигнула, и машина, выехав с парковки, влилась в автомобильный поток.
– Ну, где твой Вадим?
Виолетта покрутила в руках бокал с шампанским и сделала глоток. Взгляд устремился к выходу.
Зал для приемов был полон народу. Я даже не подозревала, что на закрытом мероприятии может быть столько людей. Красивые дамы в коктейльных платьях, элегантные мужчины в смокингах, разноголосый гул в воздухе и звуки живой музыки – во всем этом было нечто чарующее, волшебное. И все-таки я нервничала.
– Он предупреждал, что задержится на работе.
Я рассеянно обвела взглядом зал.
– А где Константин?
– Облизывает своих гостей.
Виолетта фыркнула.
Цепкий взгляд выхватил из толпы знакомую фигуру. Высокий, по-настоящему красивый мужчина – хозяин вечера был в центре внимания группы женщин. Сердце заныло, и я поспешно отвернулась.
Подцепив с блюда миниатюрную тарталетку, отправила ее в рот.
– Мне кажется, все это – лишь пыль в глаза, – сказала подруге, смакуя приятное послевкусие угощения.
Рядом раздалось негромкое покашливание, а затем бархатистый грудной голос, от которого мурашки пошли по коже, произнес:
– Ты права, все это – пыль. Но полезная пыль.
Константин подхватил с подноса проходящего мимо официанта два бокала. Один протянул мне.
– За вас, дамы.
Он приподнял бокал и добавил:
– За вас и вашу неземную красоту.
Затем кивнул, прожигая меня насквозь испытующим взглядом, и сделал глоток. Я покраснела.
«Черт возьми, что он себе позволяет?» – пронеслось в голове.
Я покосилась на подругу, но та лишь щурилась в томной улыбке, смакуя содержимое своего бокала и глядя куда-то в сторону. Программа «укрощение строптивого» была запущена.
Я недоумевала: как вообще Виоле удается сохранять в присутствии Константина спокойствие, при этом быть настолько соблазнительно равнодушной. В животе образовалось легкое щекотание.