Алиса
Перед глазами всё плыло, словно во сне. Почтенные дамы и господа в гостином зале нашего дома — сборище снобов. Им тут не место. Но сегодня их общества не избежать. Картинка слилась в чёрно-белое пятно.
Плакать нельзя. Только не при них.
— Соболезную вам, мисс Дей, — фальшиво вздохнула пожилая леди с чёрной вуалью на лице.
Я вздрогнула и крепче сжала зубы, стараясь сохранить спокойствие. Кажется, гостям давно пора расходиться… Нет? Тогда уйду я.
— Благодарю, — ответила ей тихо. — Прошу меня простить, — развернулась и поспешила убраться подальше от дикого фарса.
Двигаться с достоинством. Вести себя подобающе. Говорить только обдуманные фразы. Иначе в высшем обществе не выжить.
Я так устала от лживых людей и их «соболезнований»… Никто из собравшихся не делал это искренне — слишком многим задолжал мой усопший отец. Как выяснилось, наша семья разорена. Денег на счетах нет, а фамильные драгоценности и коллекционные картины давно в ломбарде. Остался только родовой особняк. Нам с братом придётся продать его, чтобы рассчитаться с кредиторами.
Вышла в сад и направилась к беседке — мне просто необходимо одиночество. Хотя бы несколько минут тишины.
Вечер опустился на город, на наш сад. Я с грустью посмотрела на мерцающий огонёк в фонаре, и сердце заныло — скоро родовой особняк семьи Дей займут чужие люди. Сделают здесь всё по-своему, обживутся и будут счастливы.
— Моя бедная сестрёнка, — нарочито надсадный хрип брата над моим ухом выдернул из мыслеворота. — Никак не можешь переварить трагедию?
— Какой же ты, Стю… — у меня в горле застряло слово, которое хорошо воспитанная мисс даже шёпотом не произнесёт. — Бессердечный!
— По-твоему, я должен оплакивать папашу? — он развалился на лавке. — Я зол, Алиса. Зол как никогда.
— Злись на себя, Стюарт, — скрестив руки на груди, посмотрела в наглые глаза братца. — Большинство долгов папы — твоя заслуга.
— Да? — в его взгляде мелькнула агрессия.
— Разве нет? — я закипала.
— Прикуси язык, сестричка, — Стю сощурился, навалившись грудью на стол для чаепитий.
— Отец не жалел для тебя денег. Любой каприз оплачивал. Это по твоей вине нам придётся продать особняк! — я встала.
Стюарт зарычал зверем и, отшвырнув стол, который нас разделял, сомкнул пальцы на моём горле.
— Пусти… — прохрипела в побагровевшее лицо брата, беспомощно цепляясь за его запястья.