Роль демократического движения в общественной жизни России долгое время недооценивалась, и ему не уделялось должного внимания. Затем недооценка сменилась исследовательским бумом. В движении увидели общественную силу, призванную переустроить Россию. Его отождествили с ядром гражданского общества и стали сравнивать с демократическими движениями Запада. Вскоре данная гипотеза превратилась в аксиому. Поэтому, когда обнаружился внутренний кризис демократического движения, многими это было воспринято как крах демократических надежд. Но резонно задать и другие вопросы: насколько демократическое движение было действительно демократическим? есть ли реальные основания рассматривать его как организующую структуру гражданского общества?
Моя цель – попытаться дать на них ответ. Сразу оговорюсь, что я веду речь о демократическом движении конкретного типа, а не о судьбах российской демократии или демократических структурах вообще.
РОЖДЕННОЕ ТОТАЛИТАРНЫМ ГОСУДАРСТВОМ…
Российское демократическое движение есть продукт распада тоталитарной системы. Тоталитаризм – это самодовлеющая и самодостаточная власть. В отличие от авторитарного государства, которое паразитирует на слабости и неразвитости гражданского общества, но не уничтожает его, тоталитарное государство целиком поглощает общество, опираясь на уникальный аппарат идеологического и физического подавления личности. Имея возможность моделировать массовое сознание и поведение, власть превращает общество в простой придаток государства, не оставляя в нем ничего, из чего могли бы развиться ростки демократии.
Тоталитаризм – это полное огосударствление общественной жизни, поэтому импульс к каким-либо изменениям может исходить здесь только от самого государства. В то же время тоталитарное государство целиком индифферентно по отношению к каким-то внешним воздействиям. На этом основании часто делался вывод о том, что тоталитаризм не способен ни к какой эволюции. Одно не было учтено: тоталитарное государство разлагается изнутри. Поглощая общество, оно превращает все человеческие отношения в государственные. В результате любой общественный конфликт приобретает при тоталитаризме государственную форму. Социальная напряженность проявляется в данном случае не в активизации движений, а в разложении государственной дисциплины. Борьба в обществе имеет форму, которую Черчилль образно назвал «схваткой бульдогов под ковром».
Когда разложение заходит достаточно далеко, в недрах тоталитарного режима зарождается своеобразный феномен, обозначаемый обычно как двоемыслие. Жизнь человека распадается на официальную и неофициальную. Во внешней – официальной – жизни он остается бездумным исполнителем государственной воли, запрограммированным автоматом. В частной – неофициальной – он живет своими собственными представлениями о добре и зле, истине и окружающем мире. Возникает нечто вроде раздвоения личности, когда человек на работе, в обществе думает и говорит одно, а дома, в кругу семьи – другое. Частная жизнь медленно, но неуклонно отделяется от государственной.