а
обстановку того времени, что видно из анализа песни.
Илья Муромец и Идолище
Орест Миллер утверждал, что под «Идолищем» подразумевается язычество. Илья – это «изначально православный богатырь», который борется против язычества за торжество христианской религии (Илья Муромец… С. 739–763). М. Халанский резко возражает против такого взгляда и видит в Идолище исторических татар. Каковы аргументы Халанского, можно судить по следующим примерам: русские вынуждены были содержать татарских послов; по Халанскому, это привело к созданию образа обжирающегося Идолища. Татары презирали нищих, и отсюда запрет нищенства, изданный Идолищем, и т. д. (Великорусские былины… С. 88–93). А. Н. Веселовский почти полностью отождествляет былину об Идолище и Тугарине и обе возводит к «Сказанию о киевских богатырях» (Южнорусские былины. X. С. 341–380), о чем говорилось выше. А. М. Лобода отождествляет Идолище данной былины с Идолищем былины о сватовстве Идолища (о ней см. ниже), что является несомненной ошибкой. Всев. Миллер основной интерес сосредоточивает на вопросе о том, какая версия древнее – киевская или царьградская. Этот вопрос решается Миллером в пользу царьградской версии. По нашим данным, дело обстоит как раз наоборот. Идолище для Миллера – басурманство, турки. Он говорит: «Итак, мы предполагаем, что первый слагатель былин имел в виду украсить национального богатыря самым славным „христианнейшим“ подвигом: Ильи Муромец спас славный Царьград, город царя Константина и благоверной царицы Елены, от басурманства, убил Идолище поганое, обнасилившее царя, восстановил веру православную и ее атрибуты: петье-читье церковное и звон колокольный. Что можно было придумать лучшего, более говорящего сердцу русскому, чем этот подвиг народного богатыря?» (Очерки… Т. II. С. 96). Итак, какой-то «первый слагатель», чтобы «украсить» подвиг Ильи, который без этого украшения недостаточно интересен, заставил Илью спасти святых Константина и Елену и восстановить в Константинополе церковное пение. Не лучше и объяснение, данное Борисом Соколовым. По его мнению, подвиг Ильи действительно есть подвиг «христианнейший», но «Идолище» – не турки, а языческий идол в самом буквальном смысле этого слова. Соколов даже уточняет, какой идол здесь повергается: это идол Велеса, который, по житию Авраамия Ростовского XV века, был свергнут этим ростовским святым (Былина об Идолище поганом // Журнал министерства народного просвещения. 1916. Май. С. 1–31).
Илья Муромец и Соловей-разбойник
Главное внимание было обращено не на Илью Муромца, а на Соловья-разбойника.