Mikula, le prodigieux laboureur // Revue des études slaves. Т. XI. 1931. Р. 149–170). К возможности зарубежных заимствований проф. Мазон относится скептически. Былину о Микуле он сопоставляет с апокрифическими легендами «Как Христос плугом орал» и «Как Пров-царь Христа братом назвал», текст которых он публикует. В советское время образ Микулы часто также толковался неправильно. (См.: Соколов Б. М. Русский фольклор. Вып. 1. М., 1931. С. 35. Здесь Микула рассматривается как кулак.) В академическом издании «Русское народное поэтическое творчество» Микула и Вольга рассматриваются не как антагонисты, а как союзники. «Вольга Всеславьевич действует в союзе с Микулой Селяниновичем» (РНПТ. С. 202). Былина о Микуле рисует «представителя народа на службе у князя» (Там же. С. 189). «Вольга с Микулой благополучно собирают „получку“, и Вольга награждает Микулу» (Там же. С. 199). Такое утверждение искажает идейно-художественный смысл былин. Крестьянин изображен как соучастник князя в деле угнетения крестьян.
Сухман
Литература, посвященная этой былине, показывает обычную картину поисков в ложном направлении. Искали прежде всего источники и видели их либо в литературных произведениях, которым былина будто бы подражала, либо в исторических событиях, искаженно представленных в былине. Орест Миллер определил позднее происхождение этой былины по боярской вотчинно-поместной обстановке, окружающей Владимира. Владимира он сближает с Грозным, видя в нем черты самодурства (Илья Муромец… С. 617–619). М. Халанский (Великорусские былины… С. 50–57) сопоставляет былину о Сухмане с летописным рассказом о смерти Демьяна Куденевича, который один совершал чудеса храбрости в борьбе с половцами под Переяславлем, но был убит в бою и оплакан князем и народом. Халанский предполагает общий источник для обоих памятников. На самом деле этот рассказ представляет собой совершенно другой сюжет. Демьян Куденевич не кончает самоубийством и не имеет никаких причин для этого. На несостоятельность взглядов Халанского впервые указал П. В. Владимиров (Введение в историю русской литературы. Киев, 1896. С. 228–229). К мнению Халанского примкнула А. С. Якуб (К былине о Сухмане // Этнографическое обозрение. 1904. № 1. С. 43–67). Все, что не совпадает с летописным рассказом, автор считает общеэпическими местами и «позднейшими наслоениями». Эту же точку зрения поддержал П. П. Миндалев, сблизивший летописную повесть о Демьяне Куденевиче и былину о Сухмане с повестью о Меркурии Смоленском (Повесть о Меркурии Смоленском и былевой эпос. Казань, 1913. Оттиск из сб. ст., посвященного Д. А. Корсакову).