Сжал металл до белых косточек и стиснул зубы до черноты в глазах. Теперь уже себя не изменить, не обелить и не освободить от ноши.
И благодарить Серого за агонию, что сейчас съедала изнутри, у меня не получалось. Лучше бы проделал дырочку у меня во лбу, когда нашел меня около порога дома, лучше бы добил, чтобы не мучился.
Аппарат взвизгнул, ускорившийся сердечный ритм, что забивал уши писклявыми звуками, вонзился глубоко в грудь. Я нажал кнопку экстренного вызова и отступил к стене, чтобы меня не сбили с ног медсестры и врачи.
— Лёша…
Я обернулся.
Лина стояла на пороге палаты и смотрела вперед. Она позвала меня шепотом, с тревогой, с глазами полными слез. Это шокировало, но следом в грудь вбились гвозди вины. Я чуть не задохнулся, вжал плечо до хруста в стену, а потом робко шагнул к девушке. Знал, что зарываю себя заживо, но больше не получалось обманывать себя, ее, других. Пора сбросить маски.
— Я здесь, — подставил руки, чтобы поймать. Знал, что еще чуток нагрузки, и мне носилки уже не помогут, но я не позволю ей упасть. Башка взрывалась, а мир шел пузырями. Не дам ей упасть. Ни за что. — Серому хуже стало. Я могу… тебе помочь? — протянул руку.
— Мне?! — она тяжело задышала, покраснела и прошипела разъярённой кошкой: — Да ты себе помочь не в силах! Лё… Лютый, мать твою, ты можешь хоть день полежать, или тебя к кровати цепями прикручивать надо?!
И испуганно прижала обе ладони к губам. Глаза Лины расширились, зрачки сузились, я услышал тихое икание.
— Идем, — сдержал слова, что рвались наружу, затолкал их поглубже, осторожно взял девушку за локоть и повел по коридору. — Пойдем, буду лежать, сколько скажешь. Только не нервничай.
Она вырвалась и хмуро буркнула:
— Кулак сжимаешь, палец внутрь. Если не обнимаю себя, прикасаешься.
Я нервно рассмеялся и покосился на врачей, что растворялись в коридоре со словами: «Жить будет. Организм, как у быка». Серый выкарабкается, мы еще спляшем на его свадьбе.
Я показал Ангелине жестом идти вперед, не стал ее трогать, но не удержался от укола:
— Если я буду сжимать кулак, другие точно поймут, что с нашими отношениями что-то не так, Ангел. Придумай другой знак, — я открыл ей дверь и пропустил ее в палату. Когда она проходила мимо, случайно зацепил ее волосы рукой. Локоны прошли по пальцам, защекотали, заволновали. Меня словно кипятком окатило. Голова напоминала жареный блин после травм, а хрен не слушал ее, оживал и каменел вопреки.
Чтобы не испугать Лину, только сейчас с удивлением понял, что не называю ее больше по фамилии, я прошел к своей кровати и лег под одеяло. Закрыл глаза и прислушался.