Я остолбенел, узнав «прыгуна»:
— Алла?!
— Не пытайся меня остановить! — взвизгнула девушка и, балансируя на краю крыши, выставила руку. — Ты не веришь в мою любовь, так я тебе докажу. Только будет поздно!
— Прекрати уже, — поморщился я. — Ну кто поверит, что ты решила умереть в новом костюме от Армани? Только представь, что на этой ткани появятся неприличные капли крови…
— Ох, — побледнев, она покачнулась, и я бросился, хватая девушку за руку.
— Бля, Алла! Так ты точно грохнешься. А ну слезай. Если уже идёшь прыгать с крыши, зачем тебе шпильки?
— Я люблю тебя, — выла Алла, не проронив ни слезинки. — А ты меня бросил… Что мне теперь делать?
— Вспомнить, что ты человек, а не приложение к мужчине, — буркнул я и, отсылая кивком охранников, вздохнул: — Алла, я виноват. Я обращался с тобой, как с куклой. Одевал, трахал… Возможно, есть моя доля вины, что ты и стала такой. Но сейчас у тебя есть шанс всё исправить. Я не вернусь, пойми. Я люблю другую женщину. И она настоящая. С мечтами, с планами… с чувствами.
Алла закусила губу, и по её щекам скользнули настоящие слёзы. Я встряхнул девушку за плечи:
— Очнись же! Чего ты хочешь от жизни, Алла? Неужели тебя устроит роль бесхребетной амёбы, полностью зависящей от мужчины и его кошелька? Зачем тогда ты потратила годы на обучение в университете? Хватит забрасывать меня письмами, довольно попыток надавить на жалость… Найди себе цель, учись, развивайся! Тогда может и другие увидят в тебе больше, чем отдельные части сексшопа.
Она уже не плакала. Лишь, цепляясь за мой пиджак всхлипывала, а я смотрела на бывшую девушку и понимал, что если бы не Алла, я вёл бы себя не лучше. Подстерегал бы Милену, чтобы поговорить наедине, умолял попытаться начать снова, возможно даже так же демонстративно пытался «покончить с собой».
Но глядя на Аллу, я понимал на собственном опыте, что все эти действия бесполезны, унизительны и смешны. Вздохнув, я добавил:
— Хорошо, я дам тебе шанс. — Она вскинула голову и сверкнула улыбкой, но я осадил: — Я подышу тебе хорошую должность и дам работу.
— Может тогда, — поникнув, пробормотала девушка, — отзовёшь иск?
— Нет, — освободился я. — За свои действия надо платить. Если не будешь наказана за то, что сделала плохо, то ничему не научишься.
Осознав, то повторяю слова отца, нахмурился. Не желал быть похожим на него, но становился. Я безвозвратно изменился, и это всё благодаря ей. Моей горькой любви. Моему наказанию.
Вечером, размышляя за рулём о произошедшем, я и сам не заметил, что приехал не на городскую квартиру, где проводил одинокие ночи, а к дому отца. Скривившись, заглушил мотор и поднялся по крыльцу.