— Вообще-то я там учусь. Что тебя так удивляет?
— В восемь вечера? — взмахнула она наращенными ресницами.
Я захлопнул дверь перед носом Аллы.
Как же раздражает! Я, словно бык-осеменитель трахал её по нескольку раз в день. Везде, где только вздумалось. На кухне, вгоняя в краску свою мачеху… В холле, на террасе, в бассейне, даже в кабинете отца! Мне безумно нравилось видеть, как «мамочка» отводит взгляд, как краснеет, наткнувшись на нас, как включает музыку, чтобы не слышать криков моей любовницы. Всё это заводило так, что последние дни я только и думал, что о сексе.
Но сегодня Милена ушла. Стоило мне разложить Аллу на кровати, как услышал хлопок двери. Вскочил и в свете фонарей заметил, что девушка торопится к новенькому алому фиату, который подарил ей мой отец. Стояк тут же пропал.
Сбежала! С одной стороны, стало приятно, что она всё же не выдержала моего напора. С другой, я злился, потому что знал, куда мачеха направилась. И от одной мысли, что она будет проводить время с мужем в пустом офисе, в груди кололо так, будто там ворочали мешок гвоздей.
Алла всё ещё скреблась в дверь, как блудливая кошка, но я не обращал внимания. Стоял под ледяными струями и пытался прийти в себя. Что я творю? Зачем веду себя, как подросток, у которого сперма из ушей льется? Пора уже смириться с тем, что свадьба всё же случилась, и у отца жена моложе меня.
Потрясающе привлекательная, до дрожи сексуальная, до потемнения в глазах желанная…
Пора смириться, что я её хочу. И свыкнуться с тем, что ненавижу. Тварь! Наверняка её завели наши с Аллой игрища, и сейчас в кабинете отца она будет изображать из себя развратную секретаршу. Я так и видел, как Милена приоткрывает свои нежные губы, как приподнимает очки, распускает волосы и, раздеваясь на ходу, приближается к боссу. А отец сидит в кресле и смотрит на ту, что не досталась мне.
Застонал и, запрокинув голову, подставил пылающее лицо под ледяную воду.
Надо переключиться, иначе я свихнусь. Доебусь до ручки. Вчера дюжину раз кончил, а Алле всё мало. Похотливая сучка… Милена такая же! Трахнуть бы её, да забыть.
Я замер. Точно! Надо соблазнить мою скромную мачеху и показать отцу, какая она на самом деле. Губ коснулась усмешка. Мы не с того начали, милая «мамочка». Теперь я знал, как избавиться от наваждения, как вернуть себе душевное равновесие и чёткую картину мира.
Выходил из ванной комнаты я уже другим человеком.
— Тебе пора, — бросил обиженной и растерянной Алле. — Вызови такси.
— Душ можно принять? — возмутилась она. — Я вся в твоей сперме!
— Сама говорила, что она полезна для кожи, — жёстко усмехнулся я и, подхватив с пола одежду девушки, сунул ей в руки. Выпроваживая из своей спальни, добавил сухо: — Я позвоню завтра.