Но я понимал, что этого никогда не будет. Та обречённость, какую увидел поутру в голубых глазах, разворотила мне душу. Я понял, что ко мне Милена не испытывает ни-че-го. Она страдала от того, что произошло, и это раздирало сердце. Что может быть хуже того, чтобы осознать свои чувства так поздно?
Она считает, что я, предварительно чем-то накачав, просто поимел её. Что мне с этим делать? Нужно ли что-то с этим делать?
Раздался стук в дверь, и я, не выдержав, заорал:
— Пошла нахуй, сука!
Но дверь всё равно открылась, в палату влетел отец. Застыв у кровати, полоснул по мне взволнованным взглядом. Повисла напряжённая тишина.
— Это не вам, — нашёлся Яромир.
— Я догадался, — процедил отец и, будто взорвавшись, загремел на всю палату: — Что произошло?!
Вперёд выступил Яромир:
— Баграт Святославович, я…
— Алла изменила мне, — перебил я. — Застал сучку в постели с любовниками, вот и последствия.
— С любовниками? — уже спокойнее протянул отец и покачал головой: — Ничуть не удивлён. Я говорил тебе, что эта девушка…
— Да, да, — закрыв глаза, перебил я. — Ты был прав и бла-бла-бла. Следующий пункт.
— Я говорил с врачом, — недовольно буркнул отец и многозначительно посмотрел на Яромира.
Тот тут же широко зевнул и поинтересовался:
— Раз вы тут, можно я пойду? Чертовски устал! Вечеринка, драка…
Отец сухо кивнул, и друг, на ходу доставая телефон, вышел. Я же напрягся всем телом в ожидании того, что скажет отец. Что, если Милена призналась? Сердце заколотилось, как сумасшедшее, мысли заметались. Но я был готов к серьёзному разговору.
— Как ты себя чувствуешь?
Я смотрел в потолок, который сейчас был единственным, что связывало меня с Миленой. Насколько же я жалок, раз даже проникся к штукатурке, которую недавно ненавидел. Сейчас я воспринимал отца, как соперника. И в то же время он оставался моим отцом, человеком, которого я уважал.
— Чувствую, что по мне проехался поезд, — буркнул я. — Ты же разговаривал с врачом.
— И он мне рассказал о снимках и анализах, — коротко кивнул отец. — Но о моральном состоянии я решил узнать у сына.
Я промолчал, ощущая растущее напряжение. Что я мог сказать? Что раздавлен, потому что сам себя загнал в ловушку? Что бросился в драку только чтобы наказать себя за то, что причинил вред его жене? Что мне предложили больничный режим дома с посещением врача, но я предпочёл остаться в клинике? Что я хочу его жену и не знаю, как всё исправить, потому и не спешу встретиться?
— Милена… — начал отец, и я вздрогнул. Глянул на него так, что отец нахмурился. — …У вас точно что-то произошло.