— Я нисколько не жалею, что поехала. Скорее, я счастлива, что поехала.
Иначе тебя бы захомутала Алла, — слово «захомутала» я опять-таки выхватила из лексикона бабы Марьи.
— Алла отчислена, — железным тоном сказал Кирилл. — И завтра, с первым паромом, уезжает с острова.
— Ты с ней говорил?! — я всю ночь думала о ней.
— Да. И Борис говорил. Она рыдает, и ничего толкового мы от нее не услышали.
— Может быть, она запаниковала… — я пыталась как-то объяснить непонятный мне поступок.
— Марина, я понимаю, что ты очень добрая девочка. Но таких, как Алла, нужно изолировать от нормального общества. Ты можешь написать заявление в полицию…
— Я ничего писать не буду! — перебила я мужчину. — Я жива, а остальное хочу забыть.
— Вот и договорились. Забудем вместе. Надеюсь, эта ситуация как — то повлияет на девушку. — Кирилл сжал мою ладонь. — А теперь покажи, что ты сегодня нарисовала. Борис мне аж дважды начинал рассказывать.
— Извини, я взяла твои инструменты. Но получилось и правда неплохо.
Кстати, аромат кофе с утра подарил мне заряд вдохновения. И… И ночь с тобой.
— Тогда сначала я, — мужчина загадочно улыбнулся, и достал из-за двери небольшой лист бумаги.
На рисунке, выполненном карандашом, была я: волосы разметались по подушке, руки сложены ладонями ДРУГ К другу и, как у ребенка, подпирают щеку, простыня скатилась с плеч, оголяя ключицы и кусочек футболки Кирилла, в которой я сегодня спала.
— Утром рисовал? — я подняла глаза на мужчину. — Я тут такая… Красивая.
— Я так же считаю. Поэтому не стал упускать момент. И мне кажется, что таких портретов будет еще много… Я сегодня весь день думал над твоими словами. Скажу честно, я слишком давно не говорил таких слов, чтобы легко сказать их сейчас. Но слово «влюбленность» точно подходит. Пока.
— И пока этого вполне достаточно. Смотри.
Кирилл долго рассматривал мое утреннее творение, затем удовлетворенно кивнул.
— Ты, за прошедшее на острове время, сделала большой шаг вперед.
Здесь нет лишних деталей, достаточно экспрессии, хорошо читается твое эмоциональное состояние. Меня, как зрителя, картина гипнотизирует, появляется желание всматриваться в линии. Вот здесь, — мужчина указал на сплетение рук и веревок, — особенно хочется сосредоточить внимание. Это мои руки?
— Да, я так вижу. Ты меня будто бы вытягиваешь не только из реальной трясины, но и жизненной. И они, в моем представлении, выглядят именно так: плотные, толстые нити, переплетенные в крепкие узлы. Как символ…
— Уверенности, — закончил за меня Кирилл.
— Да, именно.
— Ты умничка! Ставлю тебе «отлично».