На Севере мы пробыли еще неделю. Зрение вернулось, раны затянулись, синяки пожелтели. Я встала на ноги.
За это время мне покрасили волосы и заставили надевать вещи, которые мне не принадлежали. Эмин, сам того не зная, вернул мой родной цвет волос, решив сделать меня брюнеткой. Мое тело давно не принадлежало мне — он делал с ним, что хотел.
Я перестала узнавать себя в зеркале. Из Тумановой Дианы я превратилась в незнакомку на пару лет старше.
А в день, когда я встала на ноги, Эмин велел собираться и сказал, что мы уезжаем.
С этими словами он схватил ключи от машины и собрал мои вещи. За неделю, проведенную в квартире его друга, я поняла, что спорить с этим человеком опасно, а еще одну пощечину получать не хотелось.
Он коротко попрощался с Андреем, поблагодарив его за молчание, взял меня за руку и повел на выход.
С этого дня моя жизнь не принадлежала мне. Садиться в его машину было страшно, но вставать в позу было еще страшнее. Я все еще помнила его отрезвляющие пощечины.
Он усадил меня на переднее, пристегнул ремнем и заблокировал двери.
Заблокировал, словно я действительно могла сбежать.
— Куда мы поедем?
— В мой дом. На юг.
Я громко сглотнула и схватилась на ручку двери. Костяшки побелели.
И вцепилась в него затравленным взглядом. Не обращая на меня внимания, Эмин завел двигатель. Хозяин жизни, которому нельзя перечить.
— Я даже не знаю, кто ты такой… и имеет ли это какое-то значение, если мою маму похитили?! А отца убили!
Эмин поморщился. Разозлить его было несложно.
— Не заставляй меня приводить тебя в чувства, — угроза, — об остальном я позабочусь сам.
— Я не хочу на юг. Здесь мой дом…
— Во-первых, отныне твой дом там, где я. Запомнила?
Я притихла. Спичка вспыхнула — Эмин разозлился.
— И твоя мама на юге. Анархист прячет ее там.
— Почему я должна тебе верить?
— У тебя нет выбора, Диана. Порой мы должны делать то, что нам приказали другие.
Мы тронулись. Мой дом там, где он.
Мой хозяин.
Мой палач.
Мои наручники и цепи.
— И тебе приказали… — шумно сглатываю, — убить меня. Но ты этого не сделал. Ты нарушил приказ этого зверя, да?
Эмин не ответил. Он здесь власть.
— Почему? — на выдохе впиваюсь в его глаза.
— Понравилась ты мне. Для себя выхаживаю.
Я застыла. Продолжать эту тему было страшно.
— Он разрушил мою семью. Он зверь. Но ты ведь другой… Эмин. Пожалуйста, помоги.
— Не лезь не в свое дело.
Я замолкаю. С чего я вообще решила, что Эмин лучше того подонка по кличке Анархист, что украл мою мать и убил отца?