Неприятности, казалось, шли за ним попятам. Надеясь отвлечься от мрачных мыслей, он, признавая всю свою вину перед дочерью и женой, мечтал отдохнуть душой в этом оазисе душевного покоя. Но не тут-то было.
— Давай поговорим о нас, — спокойно начала Ирина.
— Господи! И здесь то же самое, — пронеслось в голове. — Не понял, — с напускной веселостью произнес он. А самому уже хотелось встать и уйти домой.
Прости, но я тебя не помню
Начало разговора не предвещало ничего хорошего. Тон и поведение Ирины явно свидетельствовали о твердом намерении остановить раскачивающиеся качели непонятных взаимоотношений. Аркадий понял, что ему придется наконец объясниться с этой милой, всегда уступчивой и доброжелательной женщиной. Он весь внутренне напрягся, будто готовясь к прыжку.
— Из огня да в полымя, — мелькнула мысль. Он был совершенно не готов к объяснению. Сам не знал, что собирается делать. Да и менять-то ничего не собирался. Хотя часто задумывался о создавшейся достаточно странной ситуации. Он не был ни там, в семье, ни здесь. Застрял где-то посередине и безвольно отдался течению событий.
Они, как обычно, сидели на крохотной уютной кухне. Аркадию страшно хотелось курить, но здесь нельзя. Поэтому он нервно покусывал спичку. Ира ломала одну за другой спички и не знала, с чего начать этот сложный разговор. Весело засвистел чайник, словно пытаясь разрядить обстановку.
— Аркадий, раскажи о себе. Я ведь ничего о тебе не знаю, — неожиданно для обоих уже мягко произнесла Ира.
— Да что тут рассказывать? Я весь на виду, — попытался отшутиться.
— Скажи, это правда, что Даша не твоя дочь?
— С чего ты взяла? Дашка наша. Я ее обожаю.
— Но мне в редакции рассказывали…
— И что?! Она самый дорогой для меня человек, — приготовился, словно к бою.
— Я восхищаюсь вами. Не все женщины и уж тем более мужчины способны взять на себя такую ответственность. — Ирина погладила его большие сильные руки. Аркадий облегченно вздохнул. С благодарностью посмотрел на нее.
— Мы долго шли к этому. Наделали массу ошибок. И, если бы не появление в нашей семье Дашки, вряд ли еще были сейчас вместе. А сейчас я не представляю себе жизни без нее.
Ирина задумчиво смотрела на него. Повисла пауза. Она не знала, что делать, как признаться в своем грехе. Особенно тяжело было это сделать после его слов о приемной дочери.
Долгие годы она носила в себе страшную тайну. Никому еще не рассказывала о содеянном. Каялась только перед Богом. Плакала по ночам, кусая подушку, чтобы не вырвался крик. Не крик, вопль. Он рвался наружу, рвал в клочья изболевшееся сердце.