За дверью долгое время была тишина, и я уже решила, что в квартире нет никого, но тут раздались шаркающие шаги и приглушенное покашливание. А я замерла, ощущая, как с удвоенной силой начало колотиться сердце. Сбежать бы… но не для этого я сюда пришла. Надо все же выяснить правду, какой бы эта правда ни была.
Дверь распахнулась, и на пороге предстал Рогачев. Собственной персоной. Увидев меня, зачем-то снял очки и повертел их в руках, потом снова надел. Прищурился и потер подбородок.
— Романова, — его слова прозвучали как констатация. Не похоже было, чтобы мой визит его порадовал, но и удивления особого он тоже не выказал.
А я, глядя на него, поняла вдруг, что к письмам он точно никакого отношения не имеет. Сейчас передо мной был не нудный и дотошный преподаватель в видавшем виде костюме, строгий и скучный, а уставший и больной старик. Волосы всколочены, вокруг шеи обмотан какой-то неопределенного цвета шарф, спортивный костюм, тоже явно не новенький, висел на мужчине мешком. А глаза за стеклами очков блестели, выдавая жар. Он и впрямь был болен. А еще — слишком стар, чтобы заниматься чем-то вроде переписки со мной. Если в его жизни и были когда-то подобные развлечения, то они закончились давным-давно.
— Олег Евгеньевич, я… — переступив с ноги на ногу, я приподняла пакет, демонстрируя его Рогачеву. — Я тут вам фруктов принесла. Нам сказали, что вы болеете, вот ребята и решили собрать кое-что.
— А вас, значит, выбрали представителем? — уточнил он, поправляя очки. — Или это была личная инициатива? Фрукты возьму, а вот в гости не зову, не хватало еще, чтобы вы заразились. И учтите, Романова, спрашивать на экзамене я все равно буду со всей строгостью, так и передайте своим друзьям. И курсовую вам переписать придется, то, что есть, никуда не годится. Вы способны на большее.
— Я… да, конечно, Олег Евгеньевич, — я нереально обрадовалась его заявлению. И тому, что заходить не нужно, и тому, что ничего другого, кроме результатов учебы, ему не нужно от меня. И как вообще могла предположить что-то еще? Ох, и дурочка ты, Ника…
— Вы это… выздоравливайте, — я протянула ему пакет и хотела добавить «поскорее», но сдержалась. Это было бы уже полнейшим лицемерие.
Кажется, Рогачев понял это, потому что хмыкнул, но тут же закашлялся.
— Спасибо, Ника. Поправлюсь, не беспокойтесь. Уже скоро сможете лицезреть меня на занятиях. Тогда и продолжим разговор о вашей курсовой. Надеюсь, к этому времени вы сможете показать мне что-то более достойное.
Спускаясь по лестнице, я поняла, что улыбаюсь. Сейчас мне казалось, что за спиной вдруг выросли крылья — такую легкость я испытывала. Как во сне в детстве, перед тем как полететь: сделай один шаг, другой — и оторвешься от земли. Такие сны мне давно уже не снились, но сейчас это состояние я ощущала наяву. Выйдя во двор, запрокинула голову, подставляя лицо солнечным лучам, и засмеялась, чувствуя себя абсолютно счастливой.