Диане стало стыдно. Она подошла к Амрасу, обнимая его со спины. Потерлась щекой о его рубашку.
— Прости меня, милый. Но я должна еще хоть раз встретиться с Алексом. Сама.
— А что, если это ловушка? — Амрас порывисто обнял девушку. — Мы же шли его спасать!
— Что-то изменилось. — Пожала плечами Диана. — Я же чувствую его… чувствовала всегда. Такое ощущение, что он стал более могущественным, чем ты и я вместе взятые. Но… если я ошибаюсь, я открою портал. И вы придете ко мне на помощь и мы спасем Алекса вместе.
— Ох уж эти предчувствия, твои видения… — Проворчал Амрас, разжимая руки. — Я не хочу отпускать тебя к нему!
— Придется. — Покачала головой Диана. — Я должна это сделать. И вернуться. К тебе.
— А что мне делать, если ты решишь остаться с ним? — Амрас слегка иронично улыбнулся, пряча под деланно равнодушным тоном боль. Диана прерывисто выдохнула, прильнув к нему.
— Просто доверься мне, любимый. Ты же знаешь, чтобы ни случилось, все мои дороги ведут к тебе…
***
«Зачем?» — Его вопрос тонул в глубоких синих глазах слуги Талоса, не находя вразумительного ответа.
«Так нужно…»
«Просто ты — Иной…» — Шепчут мертвенно-серые скалы, огненные озера и даже химеры, ставшие покорными, как домашние кошки.
«Ты — Иной. — В глазах напротив, среди не отражающих света колонн в большом пустом зале царит спокойствие. — Ты можешь принять тьму, оставив в себе свет…»
***
И он стал Иным. Не своим в Хизрале, и чужим на Риганде. Получеловеком.
«Или, вернее, чудовищем. — Мужчина поднялся и, взяв в руку осколок зеркала, провел им по ладони. Он знал, что крови почти не будет, и порез тут же затянулся. — Чудовищем, которому ни до кого и ни до чего нет дела…»
Ни до происшествий в Зилоре, ни до Темных, сделавших пленника из Арании своей игрушкой, ни до ненавистного раньше Кайера — все это стало частью жизни «до». «После» же еще не наступило.
Ему не было необходимости ни спать, ни есть, ни даже дышать, хотя все это он делал скорее по привычке.
Дописав, мужчина скомкал лист, бросив его в угол.
«Омерзительная привычка — думать на бумаге!» — Иной щелкнул пальцами, и осколки зеркала рассыпались в пыль, унесенную в открытое окно с порывом ветра. Встав, он потянулся. Тоже, скорее, по привычке — человеческие черты не ушли из жизни, хотя необходимость в них отпала, как и во сне.
Нет, тело жило, когда было нужно. Оно могло пьянеть, уставать, болеть и еще много чего. Стоило только захотеть. Но сколько времени пройдет, когда его перерождение завершится?
***
«Совсем немного. — В синих глазах Аршавира стоит вечный лед. И еще — жалость. — Совсем немного — и многое человеческое станет тебе чуждым…»