— В чем дело? Никто кроме меня не желает поздравить мужа и жену? — после саркастичной фразы один за одним настороженные люди повторили хлопки. Медленно, но зал наполнялся свистом и наконец, поздравлениями. Нас обступили со всех сторон. Взяли в круг радостные люди. Родственники Вацлава.
Уже вскоре мы с Рафаэлем принимали поздравления, и не сразу стало очевидно, что нам не дали поцеловаться. Брак не узаконили поцелуем, правда, это мелочи, но, видимо, Бонифаций не желал видеть слюнявых лобызаний отродья.
Во время поздравлений я кожей ощущала улыбку. Сумасшедшую улыбку зверя или скорее оскал. Не только в мою сторону. Это насмешка, тем кто пытался поймать зверя в западню. Своим равнодушием он явственно дал понять, что изначально знал о наших намерениях и в особенности о моей очередной роли в качестве приманки.
Зал разочарованно понял, что бойни не будет. Мой отец в отдалении раздраженно громыхнул бокалом об стол, расплескав жидкость, а затем пнул стул.
Свадьба. Обезьянка
Большое спасибо всем за комментарии, лайки, награды. Извините, не всем удается ответить. Приятного прочтения.
POV Лиля
После притока адреналина всегда неизменно приходила отдача. Под этим понятием я привыкла понимать чаще всего атрофию чувств — полное эмоциональное выгорание. Так и сегодня едва закончился шквал поздравлений, как меня полностью выжало. Каждую эмоцию из меня высосало по капельке. Почти не осталось тревог касательно Бонифация. А потом и вовсе пришло понимание я — госпожа Вацлав, за чью сохранность теперь отвечал каждый воин в этом зале. Дворце. На этой земле.
В течение вечера были небольшие сигналы интуиции, но, наверное, я просто очень сильно и на пустом месте беспокоилась. Или, как сказал Рафаэль, переоценивала возможности врага. Всё возможно.
Остаток вечера я с улыбкой на бледных от переживаний губах, пила терпкое вино, смакуя горечь, и смеялась гостям подобно глупой, но красивой кукле. Всё чего я желала во время праздничного обеда, плавно переходящего в ужин — это остаться в одиночестве. Меня не интересовали ни военные дела, ни муж, и даже вид Артура гораздо меньше приводил мысли в сумбур. А он, к слову сказать, после церемонии забыл обо мне, каждое свое слово и взгляд направлял на Трин.
Но, словно, проклятие висело над головой, праздник напротив длился мучительно долго. Музыка задорно переливалась волнами вдоль шумных гостей. От смеха грузные толстые мужчины-шейхи хватались за огромные животы. Их жены сидели смирно и ухаживали за знатными отпрысками, а танцовщицы — в развратных полупрозрачных накидках совращали великих господ. В отличие от жен и приличных дам, я не стеснялась смотреть на обнаженных красоток.