– Но кто мог это сделать?! Даже у Повелителя Санаха и Хранителя Саранаха не хватит на это сил.
– Я уже думал об этом. Только об этом и думаю. Почти, – усмехнулся он, глянув в сторону спящей женщины. – Пока подозревать будем всех.
– Карид, – встрепенулся младший. – Послушай. "Пока не восстанет огонь из воды…" Уж не про нашего ли леддара речь? Лаат достала рубин со дна моря, куда его забросил отец-создатель, разозлившись на очередную проказу.
– Огонь из воды… а мы считали, что это очередной вулкан. Вполне может быть и так, Энаиф. А это значит, что пророчество начало сбываться! И Лаат всё же та самая дева. Знаешь, братишка, а, может, мы с тобой и есть тот "пустынный цветок неба" из пророчества, который должен зачахнуть, чтобы королевство наше процветало и дальше?
– Если наша смерть послужит во благо, то я готов! – откликнулся парень.
– Я тоже готов, вот только на чьё благо, Эни? Королевства ли?
– Что же нам теперь делать, Карид?
– Нам необходимо как можно скорее доставить диссини Повелителю. Может, прояснятся и остальные строки. И, – он помолчал, – пока не нужно признаваться в том, что к нам вернулась мужская сила. Пойдём спать, Эни.
Мужчины заняли свои места по обе стороны от сладко посапывающей Лаатаи и, не сговариваясь, повернулись к ней спинами.
А наутро они были разбужены истошными воплями леддара, который носился по пляжу и орал, что их дева из пророчества утонула. Братья в панике забежали в воду для того, чтобы увидеть, как далеко в море выныривает медововолосая головка их диссини. Каридис строго велел ей возвращаться обратно, вот только он не учёл, что вся одежда девушки аккуратно сложена на берегу. И когда Лаатая подплыла поближе, то предстала перед ними во всей своей первозданной красе. На её теле из всей одежды находился только брачный рубиновый браслет. Упругая грудь, узкая талия и крутые бёдра слегка искажались игривой водой, но услужливое воображение с воодушевлением подсказывало размытые детали. Кажется, девушка заметила их жадные взгляды и развернулась к ним спиной. Лучше бы она этого не делала! Как же захотелось вцепиться в эти полушария обеими руками, наклонить её прямо здесь и… нет, только не при братишке, который, кажется, сам испытывает к диссини первые нежные чувства. Каридис, чувствуя за собой вину за так некстати вспыхнувшее влечение, накричал на девушку, опять поругался с глупым леддаром и с окончательно испорченным настроением отправился к месту их бивуака.
Но, даже будучи облачённым, её соблазнительное тело продолжало вызывать в нём сильнейшее желание, и Каридис, окончательно разозлившись, ушёл прочь с места их стоянки. Как он теперь понимал своего старшего брата, который при каждой представившейся возможности уходил на женскую половину и там ласкал своих жён. Одну или нескольких сразу. Зачастую заставляя своих лёккэров помогать ему. Как он завидовал своему прошлому спокойствию! Обыкновенные похотливые самки, желающие завладеть вниманием Повелителя и, как наивысший момент триумфа, родить ему столь долгожданного сына. Как же они могут быть притягательны! Может, стоит сознаться Повелителю, вновь провести обряд передачи силы на камне судьбы и зажить прежней спокойной жизнью? Без желаний и стремлений. Так и не вкусив сладости столь притягательного тела. Отстранённо ласкать его, когда попросит старший брат. И никогда не узнать, каково это – находиться в ней… Обречь на такую же судьбу Энаифа. И это в лучшем случае. А в худшем – смерть.