– Выжили? – удивилась девушка. – Но как же так? Неужели целители не могут лечить даже детей Повелителя?
– Могут, – резко ответила собеседница, – лечить целители могут, но девочки последнее время просто исчезают, как исчезла её дочь, – и Насия кивком указала на Шалес, самозабвенно танцующую перед небольшим замшелым гротом под музыку сбегающего из него водопадика.
Женщины присели на небольшую резную скамеечку перед ним и стали любоваться прекрасным танцем. А танец Шалес становился всё неистовей, движения всё резче, прыжки плавно переходили в перекаты, и снова начинался новый полёт, пока маленькая танцовщица не замерла в изнеможении.
– У вас ничего нет для меня? – хрипло спросила она некоторое время спустя.
– К сожалению, нет, – ответила Насия.
– О чём ты просишь, Шалес? – не поняла Лаатая.
– О! В идеале ту драгоценную драконью кровь, которую ты не допила тогда! – ответила Шалес. – Но я понимаю, что она слишком драгоценна для такого ничтожества, как я, поэтому я согласна и на маковую настойку, но в этом великолепном саду нет ни одного мака! – и Шалес залилась истерическим смехом.
– К драконьей крови очень быстро привыкают, – грустно пояснила Насия. – Повелитель даёт её своим женщинам в вознаграждение… или для того, чтобы вызвать страсть! – уже зло добавила она.
– Насия, мне кажется, или ты не стремишься оказаться в его постели? – мягко спросила Лаатая.
– Я его ненавижу! – призналась тёмная наложница. – По его повелению уничтожили всех мужчин моего племени, женщин отдали в рабство! А я попала сюда. "Для коллекции", – горько усмехнулась Насия. – Наш любвеобильный Повелитель, знаешь ли, желает разнообразия! Можешь передать наш разговор ему или Нишайне. Я не боюсь смерти. Всяко лучше, чем такое существование. Что-то я совсем расклеилась сегодня. Не бери в голову. Тебя это не касается. Пойдём-ка лучше в бани! Вода смоет всю хандру. Шалес, милая, пойдём с нами в бани, там тебе станет легче.
И женщины не спеша пошли обратно. А Лаатая всё размышляла. Как же так. Мужчина, который нашёптывал ей такие страстные слова, так нежно ласкал её, тело до сих пор помнит каждый поцелуй и то, как он тёрся об неё горячим нагим телом, тёрся, но не входил почему-то в неё так, как в Айель, хотя она и просила его. Это… это мог быть только Санах, больше некому. Щёки предательски заалели, вспоминая, как они тогда жадно ласкали друг друга.
***
На этот раз их не окружали навязчивые служительницы, и Лаатая просто постояла под ласковыми прохладными струями, смывая с себя тяжёлые воспоминания от разговора с Насией. Два таких разных человека никак не хотели совмещаться в одного. Казармы, Ратан и Насия, безумная Шалес, которую держат здесь из-за её таланта, дарованного самими богами. И… та ночь, которая никак не идёт из головы. Может, это и есть привыкание, о котором говорила Насия?