***
– Что–то уж больно неказиста твоя обезьяна, – ворчала Канильена, разглядывая добычу Родлена.
– А ты собираешься кому-то её показывать и рассказывать, что это заколдованная принцесса? – язвительно переспросил её лжекузен.
Королева протестующе зашипела:
– Даже думать такое не смей, поганец!
– Уточни, что именно я не должен думать, дорогая? – переспросил он.
– Запомни, это просто мартышка, старая грязная мартышка, которую ты подобрал на дороге и оставил у себя по доброте душевной.
– Кажется, это не мартышка, а шимпанзе, – проговорил он.
– Да какая разница! Обезьяна, да и обезьяна! – отмахнулась королева. – Главное, что наш эксперимент удался! Как тебе в новом качестве? – склонилась она над бедным испуганным животным. – Не отвечаешь? Интересно, Родлен, она меня понимает?
– Откуда я знаю, мне не объясняли действие этого зелья! Может, она завтра опять превратится в принцессу… а послезавтра снова в обезьяну… или в собаку… или превратится, а потом помрёт.
– Значит, это наше слабое место, – задумчиво проговорила королева, – нужно скорее вывезти её из дворца, не ровен час, превратится опять в девчонку, побежит к отцу и нажалуется на тебя! Нажалуешься? – опять обратилась она к обезьяне. – Нажалуешься, как же ещё, – резюмировала Канильена и, развернувшись к своему сообщнику, сказала. – Отвези её куда-нибудь на ферму, наплети там что-нибудь про твою жалость к бедным потерянным животным и оставь эту тварь там. Пусть пока поживёт, убрать её мы всегда успеем, – и она ласково погладила свой большой живот.
***
Бродячий цирк маэстро Кудериуса спешно покидал Лианею. Столица погрузилась в ожидание, и все развлекательные мероприятия были запрещены. Кудериус негодовал, дела его давненько шли не очень уж и хорошо, последняя его любовница, горячая санахская танцовщица Райна сильно потрепала его кошелёк, а потом ещё и скрылась со знакомым менестрелем и его, Кудериуса, сбережениями. Он рассчитывал значительно поправить свои дела на королевских празднествах и перезимовать в Лианее. А теперь приходилось уходить в неизвестность, перебиваться случайными заработками по маленьким городкам и даже деревням, давая представления по случаю дней урожая, а если повезёт, на свадьбах, которые скоро должны начать праздновать в большом количестве.
Маленькую обезьянку переместили в клетку, в которой до неё долго жил кто-то очень нечистоплотный, и заперли на замок. На жалких уличных представлениях её заставляли кувыркаться, ходить по тонкой дощечке на высоте, откуда Летти однажды упала и сильно повредила руку, за что маэстро её потом ещё и побил. А в конце дня давали жалкий кусок лепёшки, если день был удачным, то его макали в соус. Никогда раньше Рисалетта не знала, даже не догадывалась, что можно быть голодной, а теперь голод стал её постоянным спутником. Голод и холод. Она завидовала медведю, сидящему в соседней клетке, ведь у него была замечательная шкура. Да, он тоже голодал, но хотя бы не мёрз. Надсадный кашель стал её постоянным спутником, и хозяину цирка пришлось взять маленькую шимпанзе к себе в фургончик.