Потянул на себя дверь, вошел в тесные сени. Пару раз шумно топнул, отряхнул от снега башмаки и штиблеты. Открыл следующую дверь. Приветственно махнул рукой солдатам, что сидели за столами в просторном зале и пошел прямо, к комнате Нироннена.
Двери у комнатки нет. Это как бы приемная. Есть большой стол, деревянное кресло для господина порутчика, колченогий табурет и несколько длинных скамей вдоль стен для всех остальных.
Постучал согнутым пальцем по дверному косяку.
— Разрешите?
Порутчик Нироннен и его неизменный спутник ундер-офицер Фомин занимались своим любимым делом — пили чай. Все никак не привыкну, что чай здесь не рассыпчатый листовой, к которому я привык дома, а плиточный. Спрессованные плитки чая привозят не морем из Англии, а прямиком с китайских ярмарок через всю Сибирь. И фунт чая здесь не объемистый пакет байхового листового, а лишь несколько пачек плотно спрессованных плиток. А еще так очень удобно рассчитывать порцию. Делов-то — одна плитка на заварочный чайник.
Фомин заметил, как я пялюсь на чайник, налил в пиалу — настоящую фарфоровую, а не глиняные кружки, какие в ходу в здешних кухмистерских — бросил вопросительный взгляд на Нироннена, дождался его одобрительного кивка и сказал:
— Проходи, садись. На вот, согрейся.
А я и правда замерз, надо же. Хотя на улице был всего ничего. Сколечко тут идти-то от моего дома до ротной управы! Да уж, поскорей бы пошили форменные кафтаны моим. А то ж околеют в драных армячках-то! Мне простудные заболевания в капральстве не нужны. Грипп и ангина здесь — серьезные болезни. Не говоря уж о смертельно опасном воспалении легких.
Стянул с рук перчатки, сел. Пиала приятно согрела руки.
Любят они с Фоминым вот так вот. Вызвать и молчать некоторое время. То ли для солидности, то ли у них мысли медленно прогружаются. По доброй традиции перед тем, как дать мне задание, ради которого они меня и вызвали, сначала за что-нибудь сделают нагоняй, к гадалке не ходи.
И точно. Нироннен кивнул Фомину и тот начал:
— А скажи-ка нам, капрал Серов! Что у тебя там с солдатом случилось, что он в лазарет попал?
— С лестницы упал — ответил я не моргнув глазом
— Ага, с лестницы, значит — Фомин не улыбается. Лицо серьезное, как у каменного истукана — А второй, который из новеньких. Он тоже того, с лестницы?
— Точно так, господин ундер-офциер. С лестницы.
Фомин посмотрел на Нироннена и хмыкнул:
— А что у него отметина такая на щеке, будто его укусил кто?
Я пожал плечами:
— Случайность. Так-то он когда падал — умудрился лицом по перилам прокатиться, вот заноз и нахватался. Выковыривали потом весь вечер. Крыльцо какой-то криворукий плотник сколачивал. Велел ошкурить, чтоб гладенько было.