— Ага… И поддерживает с разводом, да? — сарказм в этом смешке не заметить было сложно.
Настя психанула, несмотря на решение.
— Мам! А вот скажи мне честно: если бы это я загуляла вдруг, ушла из дому, по барам шлялась, и Паша решил на развод подавать — это было бы нормально, да?! Ты бы поняла его?!
Мать смешалась. Глянула на пол, себе под ноги, словно ей неудобно перед ней стало.
— Доча, к мужчинам другие требования, ты же взрослая, сама уже понимаешь, гуляют многие, но ведь семью содержат…
— А вот и нет! Не другие! — крикнула было, но Лукия замерла, и Насте стыдно стало, заставила себя словно осесть, не желая дочку пугать. — Ни черта не другие, мама. Просто есть кобели, а есть нормальные мужчины. И все. И деньгами мне в последние месяцы только Андрей помогал, представляешь? Хоть я постоянно ему их вернуть пытаюсь, — глянула на маму ехидно и с некоторой долей вызова. — Ну и государство пособие выделило, как и каждой женщине по рождению ребенка. А от Паши — ни копейки, — даже с каким-то злым удовлетворением донесла до матери очевидное. — А то, что мне свекровь пыталась дать… Я слишком хорошо их всех знаю, мам. Меня таким не обманешь. Это ее инициатива, не Павла. Так что не надо мне тут рассказывать, кого и как судить нужно!
Мама поджала губы, достала тарелку с ее супом, поставила на стол, подвинув ложку и хлеб. Но Лукия еще сосала, а так как и кушала Настя пока только стоя, упираясь ногой на табуретку, пришлось ждать.
— Так ты потому готова Андрею авансы давать? — не глядя Насте в глаза, вдруг заметила мама.
— Какие авансы?! — вообще в ступор впала. — Ну что за глупости ты говоришь?! — в голове не укладывалось просто.
Лукия захныкала, как ее настроение перенимая, но Настя пока не могла успокоиться.
— Я говорю то, что вижу, Настя. Не слепая еще, слава богу, да и опыта хватает, чтобы основное заметить, — хмыкнула мама.
— Что же ты тогда в Павле подлости не увидела?! — не осталась в долгу она, клокоча внутри обидой.
Лукия отвернулась от груди, уже всерьез заплакав. И это, как ушат холодной воды, отрезвило Настю. Да и мама, показалось, смутилась.
— Мам, — зажмурившись, выдохнула она сквозь зубы. — Давай, наверное, прекратим. Это все пустое и бессмысленное. Ты сейчас не готова меня слышать. А я… Мне обидно, что ты не на моей стороне. И… поезжай, наверное, домой. Лучше с папой проведи оставшиеся дни. Так нам всем спокойней будет. Не рассоримся хоть окончательно… И я с молоком останусь. Мне и так сейчас хватает поводов для нервов и страхов, — глянула выразительно, как-то отчаянно стремясь донести до нее свою позицию и боль.