Вместе с Лукией на руках, потому как дочка точно не хотела назад в кроватку возвращаться, вновь начав хмурить бровки и кривить ротик, пошла назад.
— А ты в мою семью не лезь, сам знаю, что мне делать и как! — как-то уж вообще, словно подросток, огрызнулся Паша, наверное, не найдя достойного ответа на справедливый упрек.
— А ты уверен, что это — твоя семья? — голос Андрея, наоборот, был ровным и полным действительно мужской уверенности и в себе, и в своих словах.
И это ей настолько близко прозвучало!
Открыла дверь, остановившись на пороге комнаты и твердо, с вызовом, четко уверенная в своем выборе, тихо заметила:
— Андрей полностью прав. Ты — не часть нашей с Лукией семьи. И этот выбор именно ты первым сделал! — смотрела в глаза Паше.
И обиду со злостью в ответ на это заявление, вспыхнувшие там, заметила.
— Так значит? А еще меня упрекала…
— Когда это? — прервала его с удивлением. — Разве я тебе хоть раз позвонила или попрекнула твоим решением? Или мать твою разве я просила на тебя влиять? Ты ушел. Я приняла и стала жить дальше. Как и ты, насколько понимаю. Так что сейчас за скандал?
— А может, ты как раз и должна была так поступить, если бы любила или семью сохранить хотела?! Позвонить, уговаривать! — все с тем же гневом фыркнул вдруг Паша.
На Лукию он поглядывал, но как-то без особого пиетета. И только губы поджал, когда после его крика малышка начала возиться на руках Насти и хныкать.
— А зачем мне такой муж рядом? — резонно заметила Настя, перехватив дочь удобней, так, чтоб спиной к «отцу». Не то чтоб в сглаз верила. Но и показывать не хотелось после всего этого безобразия. — Помощи, любви, уважения никакого, еще и заразу какую-то домой притащить можешь, — продолжая укачивать, кивнула головой, с благодарностью глянув на Андрея, который тут же протянул руки, предлагая ей помощь.
И так глянул на Павла, что тот назад непроизвольно подался.
— Так значит… — очевидно, злясь на то, что его и не ждали, и не просят вернуться, сжал челюсти муж. — Тогда давай разводиться, хорошо!!! И начнем с того, что ты мне деньги за мою часть квартиры вернешь! Или продаем и делим. Выбирай, какой вариант устроит больше?! — скрестив руки на груди, глянул на нее даже с превосходством. Как язык еще не показал, ей-богу?
А Настя…
Господи! Как она жила с ним, с таким человеком?! Неужели Павел всегда такой характер имел, а она настолько привыкла обходить углы и сглаживать, что не замечала?!