Щенок же при первых громких и приветливых звуках её разговора заинтересовано примчался к нам и крутился у неё под ногами. Не глядя на него, вся в разговоре, она машинально потрепала его по спинке и ловко выдала ему лакомство за то, что он подошёл.
«Отличница, — подумала я. — Месяц тренировок всё-таки не впустую. Реакция и техника поощрения собаки уже закрепились в её движениях, когда она не напряжена. Осталось только убрать из головы главного врага — неуверенность в себе, которая вылезает именно с собакой».
Я знала, что время и опыт их общения с Горном сами сформируют их язык. Но я хочу здесь и сейчас сделать её успешной и вытащить наружу Ирину — такую, какую я вижу её с телефоном в руке. Хочу, чтобы она сама увидела себя такой: и с собакой, и с дочерью, и всегда.
Она закончила разговор и лилейным тоном стала хвалить Горна, который всё это время сидел возле неё в ожидании внимания и лакомства. Снова волнение и неуверенность, неловко протянутые руки, и сорванец, цапнув лакомство, резвым галопом ускакал в лес.
Но я уже знала, что делать.
— Ирина, — говорю, — представьте, что вы ведёте группу своих гостей из Испании по аэропорту. Они отвлекаются, вы видите отставшего в толпе коллегу и зовёте его, показывая, что вам всем «сюда». Возьмите любое короткое имя и крикните по-испански, чтобы он вас услышал в шуме толпы.
Ирина немного стушевалась от такого странного предложения, но быстро вошла в знакомую роль и, ещё не остыв от разговора, призывно крикнула в сторону Горна: «Carlos, ven a mi!». Горн, похожий на хвостатого мехового оленя, чутко повернулся на голос и заинтересованно потрусил в нашу сторону.
Если бы неподалеку были грибники, они бы решили, что в лесу заблудилась странная компания. Потому что следующие 10 минут разносились звучные тирады, которые я заставляла выдавать Ирину. Звать коллег в толпе, дочь, как в детстве, к столу. «Саша, обедать! Carlos, ven a mi! Саша-а-а! Суп! Carlos, борщ!», — раздавалось всё чётче и сильнее, перемежаясь со смехом. И наконец, победное и совершенно уверенное, чистое и раскатисто-певучее: «Го-о-о-орн! Ко мне!».
Возвращаясь, мы просто болтали, но я видела, что она уже изменилась. Ирина выпрямилась, расслабилась, походка стала лёгкой и пружинистой — гордая успешная женщина со своей любимой собакой. Горн трусил с ней рядом, заглядывая в глаза, стараясь завоевать её внимание и отвлечь от разговора со мной.
С той прогулки в лесу прошло уже два года. Мы созваниваемся, она рассказывает мне их истории. Она уже другая — я слышу это по её голосу. И мне страшно хотелось бы подсмотреть, как теперь на неё смотрит её дочь. Я уверена, что по-другому. Ведь когда-то же было решительное: «Саша, обедать!».