«Самая дорогая покупка – это ты», - снова запульсировало в голове Софии. Она, уставившись невидящим взором себе под ноги, прокручивали в памяти все события, случившиеся за эти дни, а потом – и вовсе окуналась в детство. Перед глазами замелькали картинки недовольной, раздраженной матери, ее торопливые движения, когда она одевала маленькую Софию для показа мод. Десятки ухмыляющихся, заплывших от жира, мужских лиц. Жадные глаза матери, когда организатор конкурса вручил ей деньги за участие дочери в модном дефиле. И только тогда мама, правда, ненадолго, становилась любящей и доброй. А затем – все повторялось. Ни любви, ничего.
Острая боль пронзила грудь Софии, принося с собой осознание: мать никогда не любила ее. И Рустем вряд ли полюбит ее. Видимо, в ней, Софии, был какой-то скрытый изъян, или проклятие красоты, за которой никто не желал разглядеть ее душу и нежное сердце. Слезы обожгли глаза красавицы, и, как только музыка перестала играть, девушка, буквально вырвавшись из объятий Рустема (видимо, отчаяние придало ей сил), почти выбежала из зала. К удивлению мужчин, следом за Софией комнату покинули Айсылу и Регина.
Как только братья остались одни, Ильнур, окидывая старшего брата насмешливым взором, вопросил:
- И чем ты ее так напугал? И вообще, зачем?
Всем присутствующим было понято, что речь шла о Софии. Рустем хрустнул шеей и сделал медленный глоток минеральной воды. Только потом соизволил ответить:
- Я ее не пугал. Просто поставил перед фактом.
- Перед каким? Я принесу тебя в жертву? – издевательским тоном продолжил допытываться Ильнур. Глаза Рустема недовольно блеснули, когда он сказал:
- Нет. Я просто сказал ей, что купил ее у мамаши.
- Мм, и ты хочешь, чтобы она воспылала к тебе после этого чувствами? – Ильнур скривил губы, с усмешкой глядя на мрачное, темное лицо старшего брата.
- Мне не нужны чувства. Каждый влюбленный мужчина – похож на идиота. Я хочу оставаться в здравом уме, - сказал, как отрезал, Рустем. Он сильнее нахмурился, ощущая непонятную тяжесть в груди.
София, привалившись обнаженной спиной к стене из золотистой, такой прохладной, плитки, тихо плакала. Силы покинули красавицу. По пути в уборную комнату, она думала, что разрыдается – громко, навзрыд, но сейчас, находясь здесь, утопая в своем одиночестве, все, на что была способна София – просто почти беззвучно плакать. Внезапно, дверь медленно приоткрылась – и показалась Айсылу. Ее красивые, синие глаза были полны сочувствия и озабоченности. Сохраняя молчание, она оторвала бумажное полотенце и протянула его Софии – та с благодарностью приняла его, произнося глухим голосом: