Хотелось пить, хотелось плакать, хотелось спрятаться так, чтобы никого не видеть и не чувствовать. Девушка упорно молчала, не желая говорить с похитителем. София устало закрыла глаза – не в силах больше смотреть в окно – потому, что за эти 4 часа машина уже несколько раз объехала весь город. Они ни разу нигде не остановились, и все это стало казаться девушке какой-то игрой безумца, сумасшествием или дурным сном, от которого никак не получалось пробудиться.
- Что – то не звонит твой прЫнц, - потирая потный лоб толстыми пальцами-сардельками, пробурчал Роман Викторович. – А может, и не прЫнц он вовсе? Ладно, сам позвоню.
Депутат, смахивая с бровей капли пота, набрал на мобильном номер.
- Рустем Исмаилович? Ваша кукла у меня, - толстые губы мужчины растянулись в похотливой ухмылке. - Хочу извинений от вас передо мной и моим сыном. Если, конечно, хотите увидеть блондиночку живой и нетронутой. Хотя последнее не могу гарантировать – уж больно аппетитная куколка.
Наконец, спустя час, геленваген остановился возле какой-то строительной базы, или, может, просто заброшенных зданий? Сквозь царившую полутьму позднего вечера София не могла точно разобрать, где находится. Хлопнули двери автомобилей – здоровяк, вместе с водителем вышли наружу, оставляя девушку одну. К сожалению, ненадолго. Менее чем через минуту, дверь с ее стороны распахнулась, и внутрь заглянул тот самый Роман Викторович.
- Что сидишь, скучаешь, пойдем, - он бесцеремонно (а как еще по-другому) схватил Софию за руку своими липкими, влажными пальцами и вытянул ее из геленвагена на вечерний воздух.
Девушка вся похолодела, увидев еще одну машину – рядом с ней стоял высокий, модно одетый молодой парень – узкие джинсы, яркая футболка со знаменитым лейблом – свет фар от машины осветил его дорогой прикид.
- Вот, у Рустема Исмаиловича куклу забрал, - Роман Викторович махнул парню рукой, - так что, сынок, сегодня он перед нами извинится. Как надо.
Депутат толкнул Софию в раскрытые объятия своего сына. Нужно заметить – единственного сына, в которого было вложено столько сил, надежд и денег. 20 - летний Кирилл не знал, что такое – трудности – даже в самом крошечном значении этого слова. Так же – естественно, такие слова, как армия, мужественность и особенно – ответственность, были не только незнакомы, но и чужды пареньку. Какая ответственность, в конце концов, когда есть папа – депутат?! В другом городе ему, Кириллу, было позволено многие «шалости», и он страстно желал, чтоб это продолжалось и здесь – в новом регионе, куда направили по работе отца.