Резкий разворот застает меня врасплох — и едва я успеваю отставить ногу для шага назад, как две руки, схватившие меня за плечи, останавливают моё движение.
— Вы не выйдете замуж с моим ребёнком в утробе, — произносит мужчина.
— Почему? Выйду, если Хан не будет против, — решаю добить его самообладание.
А что такого? Надо мной же издевались, считай, с самого начала, — и он в том числе. Все пользовались тем, что я чего-то да не знаю. Или тем, что я слабая. Теперь я сильная, многое знаю и, возможно, буду мамой ребёнка Охотника. Как здесь принято? Кто сильный — тот и закон пишет?..
Да здравствует новая конституция Имени Меня!
— Я сейчас сделаю вид, что вам гормоны в голову ударили, поэтому вы чушь несёте, — произносит Рэн и как-то до обидного пренебрежительно отпускает меня; отворачивается и вновь начинает спускаться, — следуйте за мной.
Ладно, посмотрим ещё, чей лоб твёрже…
Подвал меня впечатлил не меньше, чем последние слова мужчины: да тут целый дом под землей! Почти такой же по размерам, как и тот, что наверху! Мы несколько раз виляем по коридору, сворачивая так, что я не успеваю запомнить путь, а потом упираемся в стену с железной дверью.
— Вам не кажется, что это слишком? Это же простые женщины, — поправляя повязку на ладони, замечаю сухо.
— Эти женщины лишили вас силы, а вы этого даже не заметили, — замечает в ответ Охотник, и мне нечем крыть.
Да, Тэ Ра вполне могла напичкать их «сюрпризами».
Пожалуй, в его предосторожности есть здравое зерно.
Мужчина открывает засов и проходит внутрь помещения.
О… я что-то говорила про «предосторожность»?..
— Так вы их опасаетесь или нет? — негромко спрашиваю, глядя на двух свободно разгуливающих по темнице женщин.
— Я их морально подавляю содержанием в худших условиях, — бросает мне Рэн, и я чувствую в его словах откровенную издевку.
Вот, ведь! Почему он не может нормально со мной общаться?!
— Вы! — заметив меня рядом с мужчиной, едва не шипит одна из задержанных.
— Жива и здорова, — произношу ровным голосом, — благодарю за заботу.
— Вас должны были убить! Вы ответите за смерть наших родных! — кричит она и резко затыкается, получив от меня смачную оплеуху.
Судя по тишине, даже Охотник удивился. Но терпеть оскорбления по навету — это уже перебор. Меня можно обвинять в плохом воспитании (у меня его и вовсе нет: не отсюда я!), в отсутствии прав на замок (кровь графа в жилах Мино — седьмая вода на киселе) и ещё в куче других недостатков. Но ложные обвинения я выслушивать не намерена.
— Вы что, сейчас уда… — женщина вновь смолкает, получив очередную оплеуху.