– Снимай рубашку!
– Зачем? – опешил он.
– Догадайся, – не сдержал я ехидной улыбки и сложил губы трубочкой, ребята поддержали дружным гоготом, а покрасневший Коул зло принялся расстёгивать пуговицы.
Я стянул с себя разорванную рубашку и, отбросив её в сторону, надел протянутую Коулом. Жмёт, зараза, но выбора нет. Прикрою пиджаком, сойдёт. Кивнул второму охраннику:
– Галстук.
Тот быстро развязал чёрный галстук и протянул мне. Я повернулся к зеркалу и столкнулся взглядом с Евой. Она стояла в арке, что вела в столовую, и, попивая коктейль, с интересом посматривала в нашу сторону. Я обернулся и, заметив, как переливаются мышцы на широкой спине полуобнаженного Коула, приказал смазливому подчиненному:
– Обход дома бегом!
И снова обернулся к Еве. Она слегка поморщилась и вернулась в столовую. Я сжал челюсти и, решив уволить Коула от греха подальше, – а то прибью гада улыбчивого, – двинулся к Рону.
– Ну что? Построил маршрут? Отправляй ребят.
Важно, чтобы каждый опасный участок охранялся одним из наших. Если что-то будет замечено подозрительное, мы тут же сменим маршрут. Очень уж подозрительное “приглашение”. Несмотря на то, что у Дрейка погибла дочь, во мне росла неприязнь к этому человеку. Уж очень настойчиво он желал женить своего сыночка на Еве. Я не видел в этом смысла. Хочешь помочь сохранить компанию? Так помогай! На хуя это закреплять брачными узами детей? Как сто лет назад!
Дрейк представлялся мне старой морщинистой черепахой с острыми зубами и я удивился, увидев на экране молодящегося мужчину за пятьдесят. Гладкое лицо, неестественная улыбка: без ботокса тут точно не обошлось. Знаю, потому что Катя начала колоть себе эту гадость, как только отпраздновала двадцатипятилетие.
Зазвонил телефон, я чертыхнулся и ответил:
– Привет, Максим. Нет, что ты, мне очень интересно, как у тебя дела! Прости, сынок, работа.
Максим зло выговаривал мне и за пропущенные звонки, и за неотвеченные смс, а я лишь каялся. А что сказать? Да, виноват. Нельзя забывать о сыне. Наконец, Макс выговорился и, подобрев, начал рассказывать, как крёстный возил его в Токио.
– Куда?! – громыхнул я так, что зазвенел хрусталь в люстре, а парни застыли в недоумении. Я понизил голос и попросил мягко: – Сын, можно я с ним поговорю?
– Нельзя, – с удовольствием ответил Максим. – С ним сейчас тётя Поля разговаривает. Она тоже не знала, что мы проветримся, как выразился крёстный. Сейчас они заперлись в гостиной и, судя по грохоту, возможно дядя Макс сегодня говорить не сможет.
– Поля брала такой недлинный шест… – начал было я.