Всю оставшуюся дорогу она молчала, и я тоже не предпринимал попыток вести светскую беседу.
Она держалась неплохо. С достоинством. Без истерик и обвинений.
— Было приятно с тобой познакомиться, — вежливо произнес я на прощанье.
— Не могу сказать того же, — буркнула Рита. — Лучше бы я тебя не встречала!
Едва оказавшись дома, я попытался открыть пограничную дверь. Но она была снова заперта на замок.
Я постучался. Сначала тихо и деликатно, потом все сильнее и громче. Тишина. Похоже, коза куда-то ускакала.
Может, вообще не заходила домой, а поехала, например, к Никитосу.
Сегодня ночью она была со мной. Я не знаю, заметил ли он ее отсутствие. Если да — она явно ему чего-то наплела. Иначе он бы набросился на меня с кулаками. Я своего племянника знаю…
Но речь сейчас не об этом. Ночью она была со мной. Не с ним. И сейчас, возможно, мой племянник наверстывает упущенное.
Эта мысль вызвала резкую боль во всем теле. Глубокую и ноющую, похожую на зубную. Когда воспален нерв и тебя плющит от острых ощущений. Я весь сейчас — оголенный и воспаленный нерв…
Я набрал номер Евы. Длинные гудки и ноль реакции.
Позвонил Никите. “Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети”. Телефон выключил? Чтобы не отвлекаться?
Через пару минут я уже был в машине. А через полчаса — у дома племянника. С домофоном была та же история, что и с телефоном. Так что я вошел в подъезд с какой-то женщиной и принялся звонить в дверь.
Тишина.
Я прислушивался. Старался не дышать. Я едва не просочился в замочную скважину… Я бы просочился, если бы мог!
Спустившись обратно, я, наконец, догадался осмотреть парковку. Машины Никитоса здесь нет. Его, похоже, тоже…
Блин.
Что я вообще здесь делаю?
Почему мои кулаки непроизвольно сжимаются, а зубы стискиваются до боли? Я что, собираюсь вцепиться в глотку собственному племяннику? Или я планирую его отлупить?
Молодец, ага.
Орел.
Собрался устраивать разборки с пацаном на пятнадцать лет младше. Силой забирать у него козу, от который сам недавно отбрыкивался руками и ногами…
Блин.
Я не знаю, что делать.
Я растерян и раздавлен.
Меня колбасит от ревности и невозможности немедленно, сию секунду, все изменить. Сделать козу своей и больше никогда никуда не отпускать.
Я вернулся домой.
Когда залез в шкаф за одеждой, мне на глаза попался заяц Евы. Тот самый, которого я вытащил из помойки и отнес в химчистку. Спас, как Мазай.
Дед Артур и зайцы. Картина маслом, блин.
Меня вдруг осенило: этот заяц может стать моим козырем! Ева точно растает, когда его увидит.
Я вытащил зайца. Посадил на кровать. И, пока переодевался, у меня вырвалось: