Артур
Все причины, которые раньше казались такими значимыми, теперь рассеялись, как дым.
И почему я так боялся любить Еву? Это легко и просто. Это естественно, как дышать.
С Сан Санычем я разобрался, с Марией Петровной поговорил. Ева давно не девушка Никиты. По сути, она никогда ею не была. Они были просто друзьями…
Остался последний аргумент против — разница в возрасте.
Плевать!
Пятнадцать лет — это не так уж и много. Я еще не старый. Я в самом расцвете сил.
А, если Ева будет рядом со мной… этот расцвет продлится очень-очень долго.
Она наполняет меня жизнью. Молодостью. Счастьем.
Мы видимся каждый день. Коза понемногу приручается. Как и все козы, она любит растительность. Так что я таскаю ей цветы охапками. А также конфеты, тортики и мягкие игрушки.
С тех пор, как я узнал о существовании такого цветка, как декоративная капуста, я прошу вставлять его в каждый букет. Коза то дуется на капусту, то хохочет.
А иногда она меня целует…
Но дальше поцелуев у нас дело не идет. Коза упирается рогами.
Сегодня пятница. Забрав ее с работы и вручив очередной капустный букет, я произнес:
— Я тут пытался приготовить оладушки из кабачков. Твое фирменное блюдо. И у меня ничего не получилось! Они развалились.
— Яйца добавлял?
— Ага.
— А муки сколько?
— Ну, не знаю. Сколько-то насыпал.
— Может, муки было мало.
— Может, ты мне покажешь, как их готовить?
Ева смотрит на меня. Улыбается. Да, все это шито белыми нитками. Мы оба знаем, что речь не об оладушках.
Хотя и о них тоже! Я правда их обожаю.
Я замираю. Сердце отбивает барабанную дробь. Согласится — не согласится?
Я уже почти месяц за ней ухаживаю как образцовый романтичный бойфренд! И за весь этот месяц она ни разу не согласилась поехать ко мне домой. И к себе почти не приглашала.
А, если приглашала — то строго на чай. Правда, мы целовались в ее комнате. Как влюбленные подростки.
Но я-то не подросток!
Моя мужская суть требует продолжения.
— Ладно, — внезапно произносит Ева. — Я тебе покажу как готовить оладушки.
Ева снова на моей кухне. Прекрасное дежавю!
Я, под ее чутким руководством, натираю кабачки на терке. Она взбивает яйца с мукой и комментирует свои действия.
— Если муки мало, все развалится. Если много — будет невкусно.
Я тянусь за ножом. Как будто бы. А сам сначала как бы ненароком ее касаюсь, а потом и вовсе заключаю в объятия. На секунду.
Ну, это я так думаю, что на секунду. Но я не могу разжать руки. Просто не получается себя заставить!
Ева в моих руках. Она прижимается ко мне. Не брыкается и лягается. Моя любимая строптивая козочка…
— А помнишь, как ты встретил меня в аэропорту? — вдруг спрашивает она.