Меня затопила волна нежности. Я чуть не захлебнулся в ней. Мне сдавило горло, я не мог произнести ни слова.
А моя сладкая невинная козочка смотрела на меня испуганно. Как будто я сейчас ее отругаю за то, что она не выполнила домашнее задание.
— Ты совершенно невероятна, — произношу, наконец, я.
И целую ее ладонь. Прижимаю ее к своей щеке, смотрю в распахнутые глаза Евы.
— Ты не ожидал такого, да?
— Не ожидал.
А сейчас меня распирает от внутреннего ликования. Которое я пытаюсь скрыть. Впрочем, безуспешно.
— Тебе это нравится… — выдыхает Ева.
— А ты сомневалась?
— Да.
— Ну ты… дурочка. Моя любимая козочка. Моя сладкая девочка… Моя и только моя!
У меня окончательно сносит крышу.
От близости Евы. От нежности ее кожи. От запаха ее волос.
И от того, что прижимаясь к ней, я ощущаю прелестные зефирки…
Но я наступаю на горло своей мужской природе и произношу:
— Я не буду торопить тебя. Если тебе нужно время…
— Да, нужно. Я думаю… примерно год.
— Что?!
— За год я к тебе точно привыкну.
Она издевается!
Коза снова надо мной издевается.
В глазах чертики, губы растянуты в улыбке. При этом она держит меня за верхнюю пуговицу рубашки. А потом берет… и расстегивает ее.
Запускает свою маленькую ручку мне за пазуху…
— Ева, учти, ты играешь с огнем! — рычу я. — Мне и так очень сложно сдерживаться.
— Посмотрим, насколько тебя хватит, — улыбается она.
И продолжает меня провоцировать, расстегивая вторую пуговицу. Призывно облизывая свои дерзкие губы. И выгибаясь мне навстречу зефирками вперед.
— Ни на сколько! — вырывается у меня.
Я хватаю ее в охапку и тащу в пещеру… то есть в спальню.
Как давно я этого хотел!
Я опускаю ее на кровать, падаю рядом. Я хочу целовать ее везде. От кончиков аккуратных маленьких пальчиков до корней мягких ароматных волос.
И я делаю это.
Ева трепещет в моих руках, отвечает на мои поцелуи сладкими стонами.
А я растекаюсь восторженной лужицей, созерцая ее совершенные формы…
— Ты мой любимый, — шепчет она, когда между нами остается последняя кружевная преграда. — Мой первый. И единственный.
В этот момент я просто умер от счастья и восторга…
— Тебе страшно? — спрашиваю я.
— Нет. С тобой мне не страшно ничего.
Я никогда в жизни не был так нежен. Я — воздушное облако, обволакивающее нежную козочку. Я — россыпь шелковых лепестков…
Но я ничего не могу поделать с тем, что мне придется причинить ей боль.
Ева широко распахивает глаза. Держится за меня, царапая кожу. Прикусывает губу и стонет.
Шепчет:
— Да!
А через некоторое время содрогается в моих руках, окончательно лишая меня остатков разума.
Это самое волнующее и яркое ощущение в моей жизни.