— Раздевайся! — снова командую я.
Она отрицательно мотает головой.
— Не надо. Мне нормально. Я почти согрелась.
Ага, согрелась. Губы синие, лицо белое, а подбородок трясется.
— Хватит болтать. Раздевайся скорее.
— Нет!
— Не хочешь по-хорошему, я тебя сам раздену, — угрожающе произношу я.
Ева
Я тянусь к замку, собираясь выскочить из машины. Раздается громкий щелчок. Артур заблокировал двери…
— Выпусти меня!
— Нет.
— Ты охренел? — возмущенно воплю я.
Нет, это вообще за гранью! Я не хочу находиться в его машине! А, тем, более я не собираюсь тут раздеваться!
— Там холодно. Ветер ледяной. А ты мокрая, — спокойно, чуть ли не по слогам произносит Артур.
Разговаривает со мной таким тоном, как будто я неразумный ребенок. И при этом требует снять одежду. Да еще и угрожает раздеть меня силой!
— И что? — бурчу я. — Мне плевать на ветер.
— Заболеешь.
— Тебе-то что за печаль? Паси своих индюшек.
Артур устало вздыхает.
— А твоя нянька. Забыла? Снимай куртку.
Он демонстрирует мне свою футболку, извлеченную из сумки. А потом еще и пиджак снимает. Сухой пиджак…
А у меня зубы стучат, как бы я их не стискивала. Ливень, и правда, был ледяным. И ветер очень холодный. Мои джинсы, футболка и легкая курточка промокли до нитки.
— Ладно, — говорю я.
И снимаю куртку.
Оказывается, от мокрой одежды избавляться гораздо сложнее, чем от сухой. Да еще и в тесном пространстве машины. Руки с трудом вылезают из рукавов, приходится изгибаться под неудобным углом…
Артур мне помогает. Тянет куртку на себя, рукава выворачиваются и я, наконец, остаюсь в одной футболке. Которая тоже абсолютно мокрая. Да что там футболка, у меня и белье промокло! Лило как из ведра.
— Сними свою футболку и надень мою сухую, — командует Артур.
Он смотрит вперед. Машины, наконец, тронулись, ему приходится следить за дорогой и перестраиваться.
Я медлю. Мне как-то некомфортно раздеваться в его присутствии. Еще и лифчик на мне сегодня очень откровенный. Тонкий, кружевной.
Его не видно под футболкой и я не собиралась его никому демонстрировать. Просто люблю красивое белье. Ношу его для себя. Моя маленькая слабость…
— Я не смотрю! — рявкает Артур. — Чего ты медлишь?
— Если не смотришь, откуда знаешь, что я медлю?
Он закатывает глаза и рычит.
— Раздевайся уже! Чего я там не видел?
— Не сомневаюсь, ты перевидел сотни грудей, — бурчу я. — И перетрогал.
Собственное бурчание меня успокаивает. Раздеваться в тишине было бы неловко…
— Ага, — ворчливо отзывается Артур. — Тысячи.
— Но мои ты не видел! — продолжаю я.
— Они особенные? Не как у всех?
— Абсолютно. У меня все не как у людей.