Дверь резко распахнулась, и светлая голова Алексея заглянула в щель, а я натянулась стрункой.
— Не пугайся, — засмеялся дирижер. — Я в Буффи сгоняю. Есть особые пожелания?
— Горячая вода, — я смущенно опустила глаза. Не люблю быть должной, потому помощь от сильных мира сего стараюсь не принимать. Потом не отвертишься от свидания. Оно мне надо?
— Это и в классе есть, — заключил учитель. — Да, включи чайник, пока я приду. Не упади только.
И снова пропал за дверью.
Я чувствовала себя немного не в своей тарелке из-за его статуса педагога, но в кабинете было что-то родное и теплое, словно пришла в гости к другу.
Потому я смело отлепила попу от стульчика и пошла по сухому потертому полу вглубь кабинета.
У инструментальщиков классы в основном узкие и маленькие, хотя потолки, как и везде, уходящие куда-то в необъятные высоты Академии. Для индивидуальных много места не надо: фортепиано, стол и стул для учителя и пространство для ученика.
Часто когда приходила на вокал, я слышала через стену, как юные музыканты выплевывают из инструментов неумелые ноты. Хотя всегда считала, что именно так рождается волшебство. Тот, кто преодолеет трудности, пройдет все эти гаммы, бесконечные повторения, сбитые пальцы, измученные губы, тот и достигнет мастерства и совершенства. Найдет зачарованные ноты, способные высекать из сердец искры. Так еще Бетховен считал, и я его полностью в этом поддерживаю.
Чайник нашелся на полочке возле пианино. Я клацнула на кнопочку и уселась на подоконник следить, как по ночному городу мчатся туда-сюда люди, мелькают по дороге авто и трамваи… Эх, а мне еще домой ехать не меньше часа.
Глаза защипало от слабости и беспокойства. Не представляла, как я еще не сдалась, не бросила все это, не склонила голову перед трудностями. Что-то помогало идти дальше, будто за шиворот тащило вверх. Выше, выше, выше… Наверное, это сила музыки, что благословляла, питала и кормила меня с детства. Сложно объяснить, но только в ней я находила свое успокоение и наслаждение. Только в ней прятала обиды и печаль. Только с песнями раскрывала сердце максимально, но и оставалась инкогнито между нот. В паузах, долях, синкопах.
Музыка — мой воздух. Мой рок. Моя отрада.