— Кто ты? — проговорил я и повернул ее вокруг оси, снова потянул к себе и глотнул ее шумный выдох. Она немного упиралась, когда я хотел приблизиться, и выгибалась, как дикая лоза, когда я стискивал ее талию и напирал сильней. Расстояние между нами вибрировало, как резинка, угрожая развести нас по разным углам и лопнуть. А девушка смотрела на меня смешливо, но недоверчиво, будто опасалась, что укушу. Да, я хотел укусить, смять, забрать себе. И это сводило с ума.
— А кто ты, таинственный пианист? — проговорила она, остановившись. В синих радужках плясами праздничные огни. Я с трудом понимал, где нахожусь, но знал одно: эта розововолосая — моя кода, финальный аккорд, кульминация. И я сыграю этот блюз сегодня.
— Саша, — ответил и, прижав малышку к себе, позволил положить голову на грудь. Какая крошечная. Нежная. Только бы не рассыпалась завтра приторной иллюзией. Хотелось продлить этот миг, но знал, что чудес не бывает. Утро Нового года ворвется в нашу жизнь катастрофой.
Мы качались под ритм музыки. Я обнимал ее плечи и целовал гладкую шею. От нее знакомо пахло, но на хмельную голову не получалось вспомнить, где я слышал этот запах.
Малинка царапала ноготками мне спину сквозь футболку. И обжигала собой. Будто пробиралась под кожу, вливалась в кровь и отравляла…
И я уже не пытался словить ее поцелуй, потому что сменил тактику. Разогревал ее пальцами, скользил по рукам, плечам, и сам растворялся в нежностях. Кто проиграет в этой игре, когда я уже чувствую себя аутсайдером?
— Ты победила, — прошептал ей на ухо, когда музыка закончилась, а жар превратился в пламя.
— В чем же? — ответила, потянувшись на носочки. Обвила ручками мою шею и коснулась губами моих губ.
— Ты просто охренеть как меня заводишь, Малинка, — кожу покалывало от ее близости. Только бы не сорвалась…
— И что будем с этим делать? — шепот влетел в губы, а следом пробрался ее горячий язык.
Злило, что она пошла навстречу, а не я настоял, как мужчина, но это и немыслимо возбуждало.
От сладости ее губ меня понесло бурной рекой желания. Лодка самообладания билась о камни и трескалась.
Я не мог вспомнить, когда поцелуй вообще меня заводил, а сейчас чуть не срывался с петель.
— Малинка… — прижав лоб к ее лбу, я хрипло выдохнул и прижал ее к себе крепче. — Я просто порвусь, если мы что-то не придумаем.
Кончик маленького пальца оконтурил мои губы, сбежал по скуле вниз, забрался вприпрыжку вверх, и пятерня ласково вплелась в мои волосы. Девушка дышала порывисто, высоко приподнимая грудь, а потом взяла меня за руку и вывела в коридор сквозь толпу.