И тут уже удивился он сам. Раздеться? Пусть она служанка, но все-таки девушка! У Волков при купании тоже иногда помогали слуги, но мужчин мыли только мужчины. И что делать? Брангард бы точно знал! Его на дерево за хвост подвесь, он и там будет вести себя, как положено вождю!
— Вот что, — сказал он, преодолевая неловкость. — Ты мне покажи, чем тут мыться и как воду остановить. А дальше я уж как-нибудь разберусь.
«И спину сам себе потру, — добавил он. — Лапы не отвалятся. Нет, девица прехорошенькая! Но… ни к чему это!»
Служанка глянула удивленно, однако перечить не стала. Очень почтительно показала, как открывать и закрывать загогулины, которые назвала «кранами», и пообещала, что вода не кончится. Нет-нет, даже если господин спустит ее два или три раза!
Хольм удержался и не стал спрашивать, во всем ли дворце такие купальни. Выяснил только про мыло, которого оказалось три разных куска! Одно с таким же можжевеловым запахом, как вылитый в воду отвар, второе — сладкое цветочное, от которого потянуло чихать, и только третье, к счастью, пахло самим мылом и больше ничем.
Снова поклонившись, Рысь вышла, а Хольм торопливо содрал одежду и плюхнулся в наполовину полную бадью, растянувшись в ней во весь рост. Вода! Чистая! И теплая! Голову он подставил под горячую струю, льющуюся из крана, и блаженно замер…
Как и предсказывала служанка, воду пришлось поменять. Сначала он хорошенько отмок, потом оттерся мочалкой, жалея, что она недостаточно жесткая, потом сполоснулся и уже чистым позволил себе поваляться во вновь наполнившейся ванне. Это же сколько воды каждый день уходит во дворце! А ее ведь еще нагреть надо! И вся эта роскошь вокруг, которую Рыси и за роскошь, кажется, не считают. Кованные из меди решетки и всякая утварь, шлифованный мрамор, драгоценное стекло и крашеные ткани. Даже коврик на полу в три цвета!
А Хольм всю жизнь гордился, как удобно и красиво живет его клан, как чисто убраны комнаты, как уютно застелены кровати и полы меховыми покрывалами. Конечно, и у Волков многие носили шелк и бархат, особенно по праздникам, но… Он вдруг на самом деле почувствовал себя дикарем. Каково было Лестане у них дома после этого огромного светлого дворца, наверняка полного прекрасных диковинных вещей! Неудивительно, что она не хотела остаться…
«Может, и осталась бы, — безжалостно напомнил он себе. — Ты ведь так и не поговорил с ней за все это время, не спросил, чего хочет она сама. Брангарда — это понятно! А вот согласилась бы Лестана остаться у Волков ради него или нет — этого ты уже никогда не узнаешь. Одно ясно: сам ты ей не нужен нигде…»