— Перестань, — попросила она смущенно, прикладывая ладони к пылающим щекам. — Он такой…
— О, еще какой! — подхватила Кайса. — Но знаешь, мне своего соседа стало даже жалко. Он, бедняга, к концу вечера косоглазым станет — так в твою сторону взглядом тянется.
— Соседа? — не сразу поняла Лестана. — Ах, этого?
Она фыркнула, сообразив, что Кайса говорит о Хольме, и решительно заявила: — Ну, это его дело. Пусть хоть наизнанку вывернется! Кайса, а ты знаешь, где здесь…
— Уборная? Знаю, конечно.
Подруга свернула в какой-то узкий проход, и Лестана последовала за ней. Они прошли пару комнат и вдруг вышли в маленький дворик, окруженный стенами, но под открытым небом.
— Снаружи? — ужаснулась Лестана. — Как же они зимой?
— Ну… — протянула Кайса и хихикнула: — Наверное, шерсти много, отморозить ничего не боятся.
— Кайса! — Лестана тоже прыснула.
Ветерок принес ароматы цветов, Лестана различила ночную фиалку, наверное, ее нарочно здесь посадили, чтобы отбить запах. Она нашла взглядом маленькое строение и мужественно зашагала туда, уговаривая себя, что не может все быть совсем плохо. Госпожа Сигрун наверняка строгая хозяйка и грязи не потерпит.
В самом деле, внутри было чисто, и Лестана, быстро сделав дела и поправив платье, выскочила наружу, махнув Кайсе. Та скрылась в уборной, а Лестана отошла подальше, потому что фиалки фиалками, но лето же, тепло…
Ближнюю стену закрывал ветвями огромный старый вяз, и Лестана мечтательно подумала, как было бы славно не возвращаться в шумный жаркий зал, а залезть повыше и, устроившись на удобной широкой ветке, посидеть, полюбоваться звездами… Как дома! Но здесь все чужое, и нужно вести себя, как подобает наследнице клана…
— Так-так, а вот и наша милая кошечка! — раздался вдруг голос, и из высоких кустов вышел, на ходу подтягивая штаны, незнакомый оборотень.
Резкий запах разгоряченного и явно давно не мытого тела заставил Лестану скривиться. Она чуть не зажала брезгливо нос, возмутившись всем сразу: и обращением, и непристойностью того, что чужак делал в кустах. Уборная же рядом! Но оборотень шагнул вперед, к ней, и Лестана вдруг поняла, что брезгливость — еще не самое плохое чувство. Потому что ей стало страшно. Незнакомец оказался Медведем.
* * *
Повидать отца до ужина Хольм не успел. У вождя дел больше, чем на бродячем псе блох, а в последнее время забот еще добавилось. Город растет, каждый год строятся новые кварталы, мастерские, купеческие лавки и склады. То тут, то там вспыхивают ссоры из-за земли и торговли, а для Волков настоящий закон один — слово вождя. Вот и приходится Ингольву успевать повсюду. Снова кольнуло знакомой досадой: рядом с отцом в повседневных делах всегда оказывается Бран. Умный, веселый, умеющий парой слов остудить слишком горячие головы, а где надо — и клыки показать. Это правильно, что отец им гордится, однако для Хольма у него все реже находится доброе слово, зато спрос с него, старшего сына, но не наследника, — с каждым днем строже.