– Ладно говоришь, ханец! – Цзюньчэнь отрезает ухо от бараньей головы, лежащей перед ним на золотом блюде, и кидает его Чжан Цяню. Слава Небесам, поймал! Иначе пришлось бы, как псу, поднимать с пола. Ни на секунду не расслабляться! Чжан Цянь с благодарностью подносит руку к сердцу.
– Ладно? – Ичисс психует, стряхивая с груди блевотину и вытирая ладонь о жирные волосы, заплетенные в толстые тугие косы. – Слушай, брат, тебе, может, по душе эта болтовня… а я его поймал – он собирался ее испортить…
Шаньюй, улыбаясь, перебивает:
– Пока ты сам не успел, да?! Ха! Она уже на дороге в Паркану – так что остынь, младший брат! Держи свою ярость в седле… Тебе еще рабынь надо?
– Отдай его мне. Продам его туда же, в Паркану, и куплю себе стадо рабынь. И буду… – лули-ван яростно пытается поразить соплеменников широтой воображения. – Буду за ночь покрывать каждую! Так ли, ханец?
– Драгоценный камень нельзя отполировать без трения! – невозмутимо отвечает Чжан Цянь.
Хунну дружно смеются, сгибаясь пополам и фыркая, как лошади.
– Я бы оставил тебя, ханец. Да мой брат тебя загрызет! Или камнем своим… – вождь хунну не договаривает и валится на пол, покатываясь от смеха.
7
Едва живой от физической усталости и нервного напряжения, идет Чжан Цянь, пошатываясь, из шатра владыки. И тут его хватает за горло Ичисс.
– Ты остался жив и опозорил меня, ханец, – цедит сквозь зубы вельможа. Чжан Цянь еле слышно сипит. – Я не убью тебя сам, много чести для презренного чужака. Но я не дам тебе жить. Ты понравился шаньюю. Не хватало еще, чтобы вы подружились!
Он слегка ослабляет хватку. Чжан Цянь со стоном, хрипом и бульканьем втягивает воздух, пытаясь перевести дух. Ичисс, держа его за плечи, разворачивает вбок. Перед Чжан Цянем стоит Гань. Тот почти не изменился. Еще чуть заматерел, еще чуть раздался в груди и плечах, еще добавилось морщин и складок на лице. Ичисс скалится.
– Узнаешь?
Гань, не моргая, бесстрастно глядит бывшему хозяину в лицо.
– Да… – хрипло говорит Чжан Цянь.
– А ты узнаешь бывшего повелителя? – спрашивает Ичисс. Гань молча кивает. – Ты много лет жил и там, и здесь. Скажи, где лучше?
– Великий лули-ван, я сын степей! – отвечает Гань с несвойственным ему пафосом.
– Что ты чувствуешь к этому человеку? – Ичисс показывает на Чжан Цяня.
Гань и Чжан Цянь снова долго смотрят друг другу в глаза. Потом Гань пожимает плечами.
– Что я могу чувствовать? То же, что к овечьему катышку на дороге. К воробью в кустах. К зайцу в поле.
– Тебе можно доверять?
– Конечно, великий лули-ван.
Ичисс протягивает Ганю плетку.