— Не люблю я зомбаков. Я больше люблю наших пациентов.
— Виталь! — Ольга укоризненно покачала головой. — Где твоя врачебная этика?
— Так я их этично люблю, Оленька!
Ольга не выдержала и рассмеялась, Шевригин тоже довольно скалился. Все верно, если окружающую действительность воспринимать чересчур серьезно, то работать здесь будет просто невозможно.
Ольга хмурила брови, рассматривая упаковку чулок телесного цвета — «натуральный» было указано на бирке, — и чувствовала себя полной дурой. Ладно, она тогда переволновалась, потому и дала это дурацкое обещание. Но сейчас оно казалось ей совершенной глупостью и бредом.
Ну с какой радости ей наряжаться в чулки? У Аверина что, от этого рана мгновенно затянется? Нет, там еще заживать и заживать, восстановление после таких ранений долгое. Ольга после дежурства все-таки собралась с силами и зашла проведать прооперированного пациента.
Его вывели из медикаментозного сна, ввели необходимые препараты, и теперь Аверин спал уже своим сном, настоящим. Явно беспокойным и тревожным. Брови даже во сне были сдвинуты, образуя на переносице складку, отчего красивое лицо приобретало суровый и несколько недовольный вид. Будто он сейчас откроет глаза и спросит: «Ты снова без чулок? Я ведь предупреждал!»
Его определили в роскошную по меркам их хирургического отделения одноместную палату с охраной на входе и в палату, и в отделение. Виталик прав, Константин Маркович если и не выходец из криминального мира, то из околокриминального точно, потому как в выправке охранявших его парней явно угадывался спецназ. Что тут скажешь, нормальных людей не охраняют бойцы с автоматами.
Вот и нечего позориться. И кстати, кто сказал, что Аверин вообще вспомнит, что говорил перед операцией? Болевой шок и все такое. Ольга с досадой затолкала упаковку в шкаф на самую дальнюю полку. Полным идиотизмом с ее стороны в принципе было лезть и искать эти чулки, хорошо, Аверин не телепат, не узнает, что она собиралась их надеть. Причем, на полном серьезе.
Стоп! А откуда он узнает, что она их не надела? Вопрос, конечно, интересный.
Ольга сердито хмурилась, натягивая колготки. Отсутствие секса явно отрицательно сказывалось на ее умственных способностях. Иначе как объяснить это форменное помешательство пусть и на почве очень привлекательного, но все же, пациента? На минуточку, с огнестрельным ранением и ею собственноручно прооперированного!
Наглого, самоуверенного, бесцеремонного — как он вообще посмел назвать ее мелочью? А практиканткой? Ну да, она не двухметровый амбал Виталик, пусть в ней нет метра восьмидесяти пяти Лехи и даже метра семидесяти двух Светки. И метра шестидесяти восьми Катькиных тоже нет… Но! Это не дает никакого права какому-то холеному самцу говорить…