Вскоре к нам присоединилась Келли. Она протянула мне свою бутылку с водой и попросила:
— Полей, пожалуйста.
Отавиу посмотрел на нее и хрюкнул и быстро отвернулся, веером расплёвывая не проглоченные остатки фрукта. Эндрю, глядя на него, тоже склонился над половинкой гранадильи, прикрывая улыбку ложкой. Даже я не сдержался, признаюсь.
— Я думал, что после малой нужды такие проблемы только бывают у мужчин, — проявил утонченность манер колумбиец и отер губы рукой. — Ветер, что ли?
— Ты еще «дождь» скажи, — не удержался я и протянул руку к бутылке.
— Золотой, — подмигнул мне Отавиу.
— Эндрю, пока эти юноши обсуждают актуальные для них темы, — блондинка притянула бутылку к себе и сделала несколько шагов к американцу, — не могли бы вы полить мне на руки. Мне нужно линзы снять.
— Давай я, — предложил я.
— Спасибо, лучше Эндрю, — бросила девчонка.
— Злопамятная, да? — подтрунил над ней я.
— Ни в коей мере, — уверила меня блондинка и невинно продолжила. — Просто мне потом эту бутылку в руки брать…
И они втроем рассмеялись. Будто у Эндрю после крема руки чище.
А что плакать, с другой-то стороны. Еда есть. Вода есть. После переправы через реку все коровы выжили. Есть повод радоваться жизни.
Даже тому, кто спрятал рядом с самолетом использованный шприц. Надеюсь, это всё же не француженка.
Сполоснув руки и обтерев их бумажным платочком из кармана (злопамятная, но запасливая!), блондинка задрала голову и сунула указательный палец прямо в зрачок. Потом склонила голову и уцепила что-то в углу глаза двумя пальцами и выбросила в траву.
— А ты разве линзы не в футлярчик их складываешь? — полюбопытствовал я, наблюдая за ее манипуляциями со вторым глазом.
— От них теперь один вред. И вообще, если честно, в сельве очки безопаснее, — она посмотрела на меня чуть прищуренными близорукими глазами и подошла к своему рюкзаку.
В нем обнаружился твердый футляр с очками в изящной металлической оправе. Почему-то в очках Келли выглядела еще беззащитнее. Потом она вынула свернутый бинт и открутила достаточно длинный кусок. Все с интересом наблюдали за ее манипуляциями. Когда «хлеб» уже есть, хочется зрелищ. Келли сняла с головы мой венок, сложила бинт вдвое по ширине, наклонила голову, пропуская его по лбу, и завязала на затылке, как японскую хатимаки.
— Пот замучил, — призналась она американцу.
— А можно мне так же? — попросил он, откидывая голову. Мол, завяжи сама. А то у меня подмышками где-нибудь получится.
И она повязала!
А он оторвал цветок от моего венка и сунул ей за ухо под повязку!
— А мне? — возмутился я. Почему я не догадался первым?