Я кивнула. Потом до меня дошло, что он не видит, и сказала вслух:
— Да, — и закуталась потеплее.
Он окинул меня взглядом.
— Хотите горячего? — предложил американец, протягивая кружку с земли. Быстро они первую партии воды вскипятили.
Я снова кивнула. Он поставил кружку недалеко от меня. Я подняла.
— Вам нужно обработать ссадины на лице. Я бы помог, если бы вы позволили, — Эндрю медленно сел напротив.
Я вцепилась руками в кружку. Он прав. В раны любая гадость могла попасть. Особенно здесь. Но никаких решений принимать не хотелось. Делать ничего не хотелось. Разрешать к себе прикасаться — не хотелось вдвойне. Я смотрела на пламя. Единственное, чего хотелось: вернуться в злополучный день моего прилета в Колумбию и сдать билет на этот рейс. И в этом Эндрю был не помощник.
— Вы сильно пострадали? Может, вам нужно… еще воды? — неловко спросил Додсон.
Я удивленно подняла на него взгляд. Но потом до меня дошло, о какой воде идет речь. Точнее, для чего. Я помотала головой.
— Нет, спасибо. Брайан успел вовремя.
— Слава богу, — выдохнул американец.
— Тут я с вами согласна.
И замолчала, вернув внимание костру.
Додсон тоже молчал.
— Вы очень красиво рисуете, — не к месту сказал он.
Я снова подняла взгляд.
Он пытается перевести тему. Отвлечь.
— Спасибо.
— Вы давно интересуетесь культурой коренных народов Америки? — толерантно продолжил тему он.
Я хмыкнула:
— Вообще, с детства.
— Как интересно. Необычное увлечение для европейской девочки.
Я пожала плечами:
— Так сложились обстоятельства. Иногда не мы выбираем, чем увлекаться.
— Пути Господни неисповедимы, — согласился Эндрю. — Вы много знаете о них. И рисунки ваши наполнены… любовью. Как вы придумываете сюжеты?
— Никак. Я их не придумываю, — призналась я. — Они рождаются сами. Я только их зарисовываю.
— Необычно, — Эндрю мягко улыбнулся. Он тоже смотрел на огонь. Наверное, чтобы не смущать меня взглядом. — Мне это сложно понять. Я — человек, далекий от творчества.
Со стороны леса послышались шаги. Я схватилась одной рукой за оружие. Но из-за деревьев появился Брайан.
Судя по тому, что он был жив и пришел, в схватке с подонком он не проиграл. Но под глазом у него наливался синяк, а рукав лонгслива был порван.
— Где Ферран? — ровно спросил Эндрю.
— Собирает орехи, — ответил британец. — Ты как? — обратился он ко мне.
— Нормально. — Я отпила из кружки.
Травки бы туда какой-нибудь. Пассифлоры той же. Жаль, я никогда не интересовалась, какая ее часть действует как успокоительное.
— Тебе нужно обработать раны, — твердо заявил Уэйд. — Сама сможешь?
Внутри полыхнуло возмущение. Но, подумав, я согласилась. Придвинула к себе рюкзак и вынула оттуда полевую аптечку. Додсон добавил недавно выданный ему крем. Сперва я протерла лицо салфеткой, смоченной водой из кружки. Затем попросила американца промыть раны струйкой из бутылька.