– Так давайте не будем добавлять им нервов, – предложила Лена. – Не акцентируйте на этом внимание, и все.
– Акценты уже расставлены, хотите вы этого или нет, – возразил Матвей. – Я, видите ли, не зря с вами попросился. Я подозреваю умысел, а умысел нужно разгадать. Иначе мы так и проведем все съемки, шарахаясь от каждой тени.
– Ну ты-то, положим, не шарахаешься, – вдруг развеселился Юрьев. – Девушка в твоем гробу спала. Не обидно?
– Не-а, – беспечно протянул Матвей, и Даша тоже улыбнулась. Что бы ни случилось с Ликой, она жива, а остальное решаемо. – Пусть спит, мы, вампиры, не жадные. – И весело оскалился, выставив на всеобщее обозрение красивые зубки.
– Занимайтесь хоть заговорами, хоть мистикой в свободное от работы время, – сказал режиссер, – а я, как Скарлетт О’Хара, подумаю об этом завтра. Вернее, вечером. Мы должны продолжать, у нас через час выезд на пленэр, и если еще задержимся, то придется идти с отставанием от графика. Идем.
Юрьев двинулся обратно в павильон, утянув за собой Лену, но Матвей приотстал и придержал Дашу.
– У тебя есть какие-то соображения?
– Матвей Александрович, – сказала она, – нам нужно идти, иначе режиссер с нас головы снимет.
– Ведь это твоя подчиненная, – не повелся на «Александровича» Матвей, – и ты ее прекрасно знаешь. Она бы стала участвовать в сомнительных мероприятиях, могла пойти вразнос?
– Вряд ли, но…
– Мне это не нравится, – заявил Матвей. – Совершенно. Кто бы так ни поступил, это свинство, а тайное свинство – не то, что я готов терпеть рядом с собой.
– Ладно, – сказала Даша, поморщившись. Он говорил дело, но время поджимало. – И что теперь?
– Да все просто, – улыбнулся Матвей, взял ее под руку и плавно увлек в нужную сторону, – надо найти того, кто за этим стоит.
Это был самый страшный удар из всех, что могли ее постигнуть. Но что она могла сказать?
Никого при этом не было, никто не знал что правда, что ложь.
Съемки на Златой улочке могли начаться только вечером, когда закрывались все магазины и уходили туристы, а до тех пор группа работала в Пражском Граде недалеко от дворца, у которого сменялся караул. Народу посмотреть на камеры, актеров и киношную суету набежало видимо-невидимо, однако удалось отгородить часть площади так, чтобы можно было снимать. В сцене не предполагалось слов, лишь физическая подготовка: днем наемные убийцы затевают с Матвеем драку при солнечном свете, однако ему удается уйти невредимым. Юрьев требовал в кадре разлетающихся голубей, и подвезли две клетки утробно воркующих прирученных сизарей, с крупными блестящими глазами и крепкими крыльями. Матвей смотрел на клетки и почему-то вспомнил рассказы Сетона-Томпсона. Точно, там был один, о почтовых голубях.